Олег Шелонин - Алеша Драконыч

– Алексей! – выдвинул предложение боярин с козлиной бородкой.

– Почему?

– Царица так хотела. А потом, он у тебя первый! Аз! Первая буква алфавита!

– Тогда почему не Александр? – ринулся в атаку боярин Крут.

– Македонский плохо кончил,– прогнусавил думный дьяк из своего угла.

К скрипу пера этого постоянного члена заседаний Государственной думы бояре настолько привыкли, что его внезапно прорезавшийся голос заставил их подпрыгнуть.

– Твои предложения? – поднял брови царь. После затрещины кормилицы он стал очень и очень демократичен.

– Елисей.

– Почему Елисей?

– Преемственность. Царь Еремей – царевич Елисей.

– Гмм… голова-а-а… Пожалуй, стоит тебе прибавить жалованье.

Дверь с треском распахнулась. В тронный зал ввалилась растрепанная старуха, волоча за собой метлу.

– Да не туда… – в отчаянии шипел на нее огромный черный кот, карабкаясь по черенку поближе к хозяйке,– опочивальня не там…

– Ты хто? – радостно спросила старуха у царя.

– Ере… э-э-э… царь! – опомнился державный.

Яга, в отличие от него, еще не опомнилась.

– Поздравляю, дочь! – тряхнула она за руку царя.

– А-а-а… – разинул рот боярин Крут.

– Поздравляю, дочь,– тряхнула заодно и его Яга.

– Мне ж волхвы сына обещали! – возмущенно заорал Еремей, выдергивая из-под трона связку коры.– Вот сертификаты! На бересте писаны! Гарантия на три года!

– Поздравляю, сын! – Ведьма еще раз тряхнула за руку царя.– На три года.

– А потом?

– А потом, что получится. Так, у кого тут еще сын?

Боярская дума в полном составе дружно пожала плечами.

– Вам повезло… – Яга просеменила к двери, с грохотом захлопнувшейся за ее спиной.– Еще раз напутаешь, ушастый,– донесся удаляющийся голос,– до конца жизни без сметаны париться будешь…

– Это кто такая? – захлопал глазами царь.

– Помощница повитухи, наверное,– пожал плечами Крут.

Он не угадал. У Матрены помощницы не было. Она, знатная повитуха Всея Руси, всегда работала соло, не доверяя секреты мастерства никому… и на этот раз ей приходилось туго.

Роды были трудными.

– Ну, милая, поднатужься… еще… еще… головка уже показалась… – Матрена вытерла пот со лба, добавила еще магии – главный секрет ее мастерства,– подпитывая роженицу…

Любавушка, исторгнув утробный крик, потеряла сознание.

– Эк тебя…

Теперь разрываться пришлось между возмущенно запищавшим младенцем и лежавшей в беспамятстве мамашей.

Торопливо обработав пуповину, повитуха уложила малыша в колыбельку.

– Ну, милая… охти, Господи! Только не это!

Царица рожала опять. Сведенное от боли тело выгнулось дугой. Из перекошенного рта сочилась пена. Зубы вцепились в подушку…

– Двойня… – ахнула Матрена,– Ах я старая перечница!

Прозевать двойню! Этого повитуха простить себе не могла. Однако биться лбом об пол времени не было. Магических сил оставалось хоть и мало, но…

Со страху Матрена вложила их все. Под отчаянный вопль мгновенно пришедшей в себя роженицы в руках повитухи затрепыхался еще один малыш. Магический посыл был так силен, что царица открыла глаза.

– Кто?

– Царевич,– обессиленно доложила повитуха.

– Алексей… – прошептала царица, вновь теряя сознание.

Звякнуло оконце. Матрена медленно повернула голову. На фоне полной луны промелькнула неясная тень. Повитуха опустила глаза. Колыбель была пуста.

– Украли…

Вот теперь и Матрене стало дурно, и она непременно грохнулась бы в обморок, рядом с пациенткой, не запищи очередной младенец на ее руках.

– А был ли мальчик?

Мальчик разразился таким ревом, что ведунья намек поняла.

– Единственный и неповторимый,– согласилась она, укладывая его в колыбельку, на то же место, где только что пищал его брат.

– И-и-их! – Метла, прошуршав прутьями по золотой горе, затормозила перед носом дракона.– Чешуйчатый! Как делить будем? – вопросила Яга, вываливая перед ящером добычу. Задремавший в пути сверток шмыгнул носом и открыл глаза.

– Только сегодня родилась,– удивился дракон,– а уже с глазками.

– Это я в нее магию ввалила,– объяснила Яга,– чтоб не пищала и развивалась быстрее. На фига мне лишние проблемы?

– Молодец,– одобрил Ойхо.

– Так как делить будем?

– Чего?

– Как чего? Добычу! – ткнула Яга в золотой склон.

– Все-таки здорово ты ее,– расстроился Васька, карабкаясь по стене пещеры.– Предлагаю на щелбаны больше не играть.

– Да,– согласился дракон,– щелбаны не для средних умов. Это вам не на деньги, шмеккеры…

– Шмеккеры это кто? – жизнерадостно поинтересовалась Яга.

– Шмеккеры – это вы, жулики,– пояснил Ойхо.– Разворачивай добычу – начнем делать опись.

На этот раз до ведьмы дошло, что добыча – это все-таки сверток, а не гора, на которой восседал дракон. Что-то в слове «опись» было с ним созвучно.

– Во! Смотри! – начала она расхваливать товар.– Смотри, какая прелесть! Две ручки, две ножки и голова!

– А ты не заметила у нее чего-нибудь лишнее? – хмыкнул дракон.

– Мало ли у кого чего лишнее! – ринулась в атаку Яга.– У твоего братана, например, вместо одной головы три, так что молчи!

– Вот дура! – простонал дракон.– Нашла с кем сравнить. Я на природном золоте воспитан, а он на ядерных отходах.

– На че-о-ом?

– Отходах… Хотя какие у нас отходы? Еще ничего не переработано. Я, как по фазе сдвинул, сразу понял, почему у него в пещере так фонит. С ураном шутки плохи. Впрочем, речь не о том. Ты мне скажи… Роксана царевна?

– Ну…

– Тогда откуда у нее между ножек хвостик?

– Может, тоже на отходах воспитывалась? – задумалась Яга.

– Н-дас-с-с… влипли.– Морда дракона приблизилась к распотрошенному свертку, сметая ведьму с пути.

– Мама… – радостно пискнула добыча, вцепляясь всеми четырьмя ручками и ножками в нависающие над ней усы.

– Я это… скорее папа,– смутился дракон.

– Мама,– упрямо заявила «Роксана», затолкала себе в рот усы и зачмокала губами, пытаясь хоть что-нибудь оттуда высосать.

– Ребенок голоден! – ужаснулся дракон.

– Я тоже,– призналась Яга.

– Васька! – сдернул Ойхо кота со стены.

– Чего изволите? – угодливо выгнул спину кот.

– Присмотри за хозяйкой, чтоб не откопалась раньше времени.– Левая задняя лапа дракона вырыла глубокую яму в золотой горе, правая сунула туда Ягу и старательно прикопала.– За заложника головой отвечаешь!

Ойхо осторожно освободил из плена усы, сделал младенцу «козу» когтями-ятаганами, зачерпнул из родной кучи солидную горсть, тяжело вздохнул и выполз из пещеры. Захлопали крылья.

– Низко пошел,– задумалась Яга. Из золотого склона торчала только ее голова.– Никак к дождю…

– Угу,– согласился кот.– Только вот к какому? Ты скажи, он на твоей памяти хоть один золотой добровольно из пещеры вынес?