Евгений Шепельский - Воспаление колец

Улучив минутку, Бодяжник подъехал к Гнусдальфу и проговорил:

– Слушай, Мастурдир, а ты...

– Уверен, – невозмутимо кивнул маг.

– Но...

– Никаких «но»!

– А если...

– Никаких «если»!

– А вот...

– Моя карма в созвездии Рака!

Элерон поперхнулся:

– Чего?

Гнусдальф спрятал улыбку в бороде.

– Нас ведут высшие силы, дорогой мой наследник ! – торжественно объявил он. – Мы победим, мы обязательно победим... если нас не убьют.

А войско между тем распевало вот такую песню:

Сарукан! Прячься в подвал!

Мы идем на Зуппенгард!

Мы с тебя штаны сдерем

И кое-что ремнем надерем!

Укройся в болоте,

Укройся во ржи,

Рахитан не потерпит

больше

лжи!

От нас не укрыться –

Олень найдет!

Прощайся с жизнью,

Конец идет!

ГЛАВА 16

НА ЗУППЕНГАРД!

Итак, рахитанцы стремительно двигались вперед. (Было бы странно, если они двигались назад, верно?) Однако на второй день пути войско настигло скорбное известие. Примчавшийся дезертир, старательно делавший вид, что он гонец, задыхаясь, доложил:

– Чморки Сарукана напали на живодерню герцога Екбаранда! О ужас, им несть числа! Смелый Екбаранд рискнул сделать вылазку, и... – Гонец замолчал, с хрипом втягивая воздух.

– Ну? – поторопил Галоген.

– Он вылез на крышу живодерни, поскользнулся на черепице, упал во двор и расшибся насмерть! А кровищи-то было, кровищи!.. Его дядя Бандаж затворился в коптильне. Велел передать, что будет держаться, пока хватит подгузников! С ним сорок гайдуков, и у всех от страха полные штаны! А запас подгузников слишком мал! Наши не продержатся долго! Ох, витязи, несчастная судьба!

И гонец, задыхаясь, упал на землю, ненароком вывалив из сумки сверток похищенных шкур и безымянный палец самого Екбаранда с обручальным кольцом.

– Итак, Сарукан играет в открытую, – мрачно объявил Гнусдальф. – Что делать будем, пан Галоген?

– А ну их всех к чертям собачьим! – ответил пан Галоген без долгих раздумий. – Бандаж старый хрыч. Никогда его не любил! Пускай обороняется в одиночку. Выживет – молодец, а не выживет – живодерня достанется мне.

– Резонно, – усмехнулся маг.

Вскоре войско достигло Феромона. Из-за темных деревьев, подпрыгивая на костылях, выскочило несколько громадных зеленокожих уродцев. Все они были поношены и трухлявы до безобразия.

– Дай деньгу! – зашептали уродцы, протягивая длиннопалые руки. – Дай копейку! Выпить хошшшца!

– Видите, что творят дровосеки Сарукана? – с горечью произнес чародей. – Несчастные донты... Отгоните их камнями.

На следующий день армия оленеводов подошла к пограничной реке Зиппер. Другой ее берег, как паутиной, был заткан колючей проволокой. Там начинались владения Сарукана. На рахитанской стороне подлые чморки вкопали полосатый столб, на верхушке которого сидел бронзовый орел, держащий в когтях табличку: «Дер фатерланд оф Сарукан! Нихт нарушаен, злей собак! Всех кюшайт, ам-ам!»

– Однако, собаки вкусные, да! – облизнулся Эл-Мер. – Вай, моя уже голодный! Пойду искать переправу!

Отыскав брод, рахитанцы спешно навели понтонные мосты и переправились вплавь. В проволочном заграждении прорезали дыры, и войско оленеводов хлынуло на земли Сарукана. Караульных собак пустили на плов вместе с часовыми. Плов получился на славу, и Лепоглаз, обычно разборчивый в еде, дважды прибегал за добавкой. Переночевали в чморкской деревушке, словно срисованной со второго «Варкрафта», а утром предали ее огню и мечу. Старост – Богуна, Кмицица и Володыевского, Галоген приказал посадить на кол.

– Будут знать, как пакостить на моих землях! – довольно улыбнулся он.

К обеду подъехали к необычной скульптуре, установленной на перекрестке дорог. Это был огромный кукиш, вытесанный из молочно-белого мрамора. Его большой палец указывал направление к Зуппенгарду; туда вела отличная асфальтированная дорога.

– Ага! – с плохо скрытой враждебностью произнес Гнусдальф. – Это же знаменитый Знак Сарукана – Белая Глыба. Так-так... А ну-ка, ребята, устроим перформанс! Глядите все, сейчас состоится акт креативной деструкции!!!

– Однако... что? – не уразумел Галоген.

– Я говорю – сейчас раздолбают на хрен эту каменюку, – с улыбкой пояснил Гнусдальф.

Глыбу раздолбали, и войско снова тронулось в путь. Внезапно Гнусдальф дал знак остановиться.

– До нас здесь проходил большой отряд! – объявил он, указывая на кучи помета, усеивающие дорогу. – Так-так... – Маг присмотрелся к кучам. – Лебеда, листья папоротника, чморкские уши и даже картофельная ботва!.. Сдается мне, здесь проходили донты... Ура! – Он обернулся к войску: – Друзья! Нам повезло, мы не одни будем у стен Зуппенгарда: приступ поддержат донты!

– Если у тебя приступ, так молчал бы, старый хрен! – желчно прошептал Гнивли.

И войско снова (в который уже раз!) тронулось в путь.

– Мы уже близко! – то и дело восклицал Гнусдальф, ерзая в седле от нетерпения. – Взбодрись, Элерон! Скоро твой Дрын обагрится кровью! Да что с тобой, в конце концов? Выше нос!

Но в эти тревожные минуты Элерон не думал о грядущем сражении. Его мысли занимала Э-Витта. Да, Гнивли оказался прав: это была любовь с первого взгляда! Светловолосая валькирия... Элерон чувствовал, что впадает в любовную лихорадку. Эти бритые щечки! Этот нос пуговкой! Эта грудь, под которой могут укрыться от дождя сразу семь человек! О, как же плохо, что дочь Вождя осталась в Купоросе!

Ага, осталась!

Это Элерон так думал.

Э-Витта тоже увязалась в поход, самым бездарным образом переодевшись воином-меченосцем. Она напялила кирасу, прицепила пышную рыжую бороду и наклеила искусственный шрам на скулу. Ей пришлось прикинуться мужиком, ибо Галоген был против ее участия в походе.

– От этих походов только вши и триппер, моя дорогая, – объяснил он. – Ну... и убить еще могут.

С собой Э-Витта везла плотно набитую косметичку и два пустых чемодана. Но она отправилась в путь не только ради трофеев. Спутник мага, стройный воин с волевым подбородком... Да, он взволновал ее сердце! Но еще больше ее сердце взволновало известие о том, что воин – наследник трона Гондории.

На горизонте показались горы. Обсаженная кипарисами дорога вела именно туда.

– О, близко, близко Саруканова берлога! – продолжал камлать маг. – О, я уже слышу, как бурчит его желудок! Я уже чую его зловонное дыхание! Товарищи, будем настороже: враг вряд ли спит!

– А чего ему спать? – удивился оруженосец Галогена Будулай. – День на дворе!

Гнусдальф оскорбился, сказал, что Будулай разводит панику, и приказал на всякий случай оруженосца повесить.

...И вот горы нависли над войском; дорога, петляя, как путающий следы заяц, поднималась на седловину.