Чингиз Цыбиков - Граница нормальности

— Поспать что ли, — сказал я вслух. — А и в самом деле, умотался я чего-то.

Я кинул на диван подушку, взял плед и лёг. Наверное, я действительно устал за последние дни, потому что неожиданно для себя провалился в глубокий сон.

Мне ничего не приснилось.

Когда я проснулся, на часах было полдесятого.

Альберт по-прежнему лежал на полу. По-моему, в той же самой позе.

Сильно хотелось есть. Я пошёл на кухню. Включил плиту. Отмыл отмокавшую в раковине сковородку, поставил её на плиту. Вытащил из холодильника растительное масло, вылил немного на сковороду. Разбил четыре яйца и с неожиданной тоской подумал, что зря я, дурак, так долго спал. Теперь мне предстояло маяться без сна до чёрт знает скольки часов. Может Лене позвонить, подумал я вяло.

И не позвонил.

Я жевал яичницу, смотрел «Звёздный десант». Взял в руку стакан, чтобы сделать глоток чая.

И тут Альберт шевельнулся. Встал, посмотрел на меня.

— Как ты мог, — сказал Альберт.

Стакан выпал у меня из руки, и упал на пол, обдав меня брызгами горячего чая. И тут в дверь позвонили.

— Сейчас, — сказал я шёпотом. — Иду.

И пошёл открывать дверь, оглядываясь на Альберта.

На пороге стояла Лариса.

— Здравствуй, — сказала она.

— Здравствуй, — сказал я.

— Здравствуй, Альбертик!

— Здравствуй, Лариса, — сказал мой пёс.

На всякий случай, запомните: номер трамвая — восемьдесят шестой.

Люся всю жизнь боролась со стереотипами как могла, но сегодня она — увы! — выглядела как типичная библиотекарша. Кому объяснишь, что вчера были «Отчаянные домохозяйки», пять серий подряд, что она проспала, что эта блузка оказалась единственной чистой в доме, что юбку эту она надела спросонья, что правая линза куда-то запропастилась, и поэтому пришлось нацепить эти страшные очки? Кому и, самое главное, зачем?

Библиотека закрывалась. Надо было пересчитывать и прятать в сейф наличность. В коробке из-под шоколада расположились кучки монет и купюр — слева за ксерокс, интернет и распечатку, справа задолжники и платный абонемент. По идее, деньгами нужно было заняться только после того, как закроешь библиотеку, но читателей уже не было, а до закрытия было еще полчаса, — так что появлялась возможность уйти чуть пораньше, чем обычно.

Троха и Колян сидели с ногами на деревянной скамейке в скверике неподалеку от библиотеки — через голые ветки деревьев была видна вывеска. Обоим было по семнадцать лет, оба учились в колледже (бывшем ПТУ) на мастеров-обходчиков, оба ждали повестки в армию — Колян говорил, что если попадешь в Чечню, можно реально подняться — и оба промышляли мелким воровством и гоп-стопом. Самым удачным их делом на данный момент считался вынос факса и чайника из какого-то офиса во время обеденного перерыва. Факс они загнали в ломбард знакомому скупарю, а чайник Колян преподнёс своей матери на день рождения, завернув его предварительно в подарочную бумагу. Они ждали холодов, чтоб начать сшибать с одиноких прохожих меховые шапки, скупарь уже назначил им таксу — по косарю за садык, а за особо здравые — по полтора.

Колян был сильный и умный, а Троха наглый и везучий. Когда Троха был младше, он мог пролезть в форточку, что неоднократно и проделывал, пока в один прекрасный день не застрял в одной. Вспоминать об этом он не любил, а Колян, наоборот, не упускал случая поддеть. И меры не знал, что обидно.

— Никто никогда не работает библиотеки, — говорил Колян. — А почему нет? Автозаправки, киоски, магазины бухловые — да все уже запарились просто их грабить.

— Они же там не ожидают, что их будут работать, — сказал Троха. — Да там и очкарики одни, ботаники, щеглы, ём.

— Библиотекарше пофигу, там и денег не так уж много, — сказал Колян. — Оно ей вообще не надо.

— А там есть вообще деньги-то? — спросил Троха.

— Ну смотри, — Колян, похоже, ждал этого вопроса. — Ксерокс там есть? Есть. Два рубля за страничку. Чё там за день набегает в центральной библиотеке города? Вот. Интернет там есть? Всяко. Тридцать рублей час. Ну и всякие штрафы там и такая же канитель. За день минимум пятихатка. А она вечером одна совсем. Я вчера видел.

— Пошли, — Троха спрыгнул со скамейки. Он не любил откладывать: фарт, говорил, уйти может.

Застонала пружина входной двери. Люся подняла голову — и ей сразу стало нехорошо. Две сутулые фигуры, одна повыше и пошире, другая пониже. По лицам — подростки, по ухваткам — шакалы. Большой огляделся воровато и запер дверь изнутри шваброй, маленький приблизился к ней.

Вот как это бывает, оказывается.

— Ну чё-каво, тётя, клади деньги на стол, сиди тихо, не обидим, — быстро и внятно заговорил Троха. — Будешь орать, порежем, ясно-понятно? Давай, давай, давай резче, резче! Ну чё тормозим? Пацанов давно нормальных не видала?

Троха нагнулся, протянул руку и почти было уже цопнул коробочку, но тут Люся схватила её, отпрянула подальше и побежала в зал абонемента. В ней сейчас было как бы две Люси: одна до смерти перепуганная и готовая сделать все, прикажи только погромче, и вторая, холодно и спокойно наблюдавшая за всем со стороны.

Они тоже трусят, сказала спокойная Люся. Так, сейчас направо и в хранилище.

Ыв-ва-ва-ы-ы-в-ваыыыы, в ужасе подвывала первая.

В каморке окно, помнишь? Сегодня Павел Маркович снял решетку, можно открыть и сбежать. Свет, свет выключи!

— Валим, — крикнул Колян, вырывая из дверной ручки швабру. Троха повернулся к нему, его лицо горело злобой.

— Да она же тут одна, мля! Тут ни кнопок, ни камер, и телефон один, вот он! — и Троха резким рывком выдернул провод. — Щас найдем, всечём ей пару раз, бабки заберём, да и пойдём.

— Валим, говорю, — сказал Колян нервно.

— Вали сам, я её найду, суку, — сказал Троха. — Там у неё косарь в коробке, минимум. Делов на пару минут, ём.

Колян секунду смотрел на него, затем молча воткнул швабру обратно.

В зале абонемента было темно. Колян остановился и начал шарить рукой по стене.

— Да брось, так найдем, — Троха обошёл его и устремился вперед между полками, — вон туда, по ходу, там дверь.

Колян пошел за ним. Ему здесь отчетливо не нравилось. Зал, заставленный стеллажами с книгами, сильно напоминали лабиринт. Было темно, света из двери не хватало, окна были зашторены.

— Ты че, очканул, что ли? — Троха выглянул из-за полки. — Вон дверь, пошли.

В углу зала между двумя весьма советского вида креслами действительно была дверь, светлая, лёгкая, с надписью «Хран.». И она была приоткрыта. Колян посмотрел по сторонам — других дверей видно не было.

Троха пошёл первым, Колян за ним.

В «Хране» были все те же ряды стеллажей с книгами, уходящие вглубь, зато было светло. Колян не успел понять, откуда идет свет — он почувствовал, как дёрнулся Троха, что-то увидев.