Виктор Моключенко - Круги на воде

- Да, наворотили мы с тобой делов, Ильин, никаким лаптем не расхлебаешь – промолвил Равен, потирая глаза – интересно, что с нами теперь сделают? Тут расстреляют, или подождут?

- Кто знает, а может все, что мы натворили все-таки во благо?

- Любопытно будет узнать, сейчас во всем мире коммунистический строй исламского замеса?

Тут неожиданно показалось еще одно действующее лицо. Из мечети вышагнул молодой священник, низко поклонился в дверях и неожиданно направился к нам.

- Мы хотели услышать про коммунизм? Вот еще один житель этой утопии, его и спросите – хихикнул гепард и свернулся по-кошачьи в клубок, радуясь удавшейся шутке.

Священник неторопливо подошел к нам и учтиво поздоровался:

- Аллах Акбар.

- Воистину Акбар! – ответил Стас и ту же прикусил язык, сообразив, что сморозил глупость.

- Можно присесть? – вежливо поинтересовался священник, едва заметно улыбнувшись, но делая вид, что не заметил оплошности.

- Конечно, присаживайтесь. Будем рады знакомству. Чем обязаны?

Священник подобрал полы рясы и сел, заинтересовано разглядывая то Равена, то Стаса и где-то на самом дне его глаз плясали озорные искорки.

- Меня зовут Елизарий, отцом и батюшкой звать меня еще рано, а вот в остальном вы правы, в самую точку.

- В чем правы, отче? – заинтересованно глянул на него бывший совратитель, всегда любивший поддеть священство.

- Современный мир очень много задолжал храму, ассасинам в целом. Знаю, вы можете ответить, храм давно перестал быть частью ислама и является общечеловеческой институцией, регулятором совести. Это все так, но все, же спасибо за все то, что вы делаете, ведь не каждый способен на такое самоистощение в служении.

- А разве стоит благодарности то, что в естестве человека?

- Конечно же, стоит. Нелегко идти путем подвига и подвижничества в целом. Не напрасно было сказано о апостоле Павле, что его стараниями мы имеем современную церковь, не зря было сказано и другое, благодаря служению храма мы имеем мир в мире и в мире пребываем.

- Это лишь рассуждения, отче. Вспомните, сколько было прений и мнений в обществе во все времена, что храм это нечто вроде тайной ложи, стремящейся к мировому господству, обманывающей людей в том, что они являются орудиями примирения, на самом же деле являющейся сторонниками лукавого, принося внешнее спокойствие.

- Да, римская ересь, помню. Она навязывалась людям в те времена, когда властолюбцы пытались разорвать единое тело святой апостольской церкви на две противоборствующие стороны. И поправьте меня, если я не прав, но разве не храм стал орудием примирения, пойдя на самые крайние меры и вместе с тем во всеуслышание провозгласив, что Христос не только пророк, подобно пророку Мухаммеду, но и Сын Божий, сам призвавший их к служению?

- Но не было ли насилием над людьми навязывать позицию храма и традиции, культуру востока, поглотившей все остальные?

- О чем вы говорите, какое насилие? Ислам самое миролюбивое течение, которое есть и было! Которое вывело народы востока не только под руку единого Аллаха, от многобожия и дикости нравов, но привело к пониманию единства Логоса, в милости даровавшего миру и Мухаммеда и ислам, для того что бы они были носителями торжества истины и любви, без лицеприятия на веру и обычаи! О каком насилии воли можно говорить, если европейская культура, не только не потеряла, но обогатилось во много раз подобно смоковнице, приняв миролюбие и мудрость востока? Нет никакого смешения – европейская культура и традиции так же богата и открыта востоку, как и восток, открыт всем. То, что вы говорите, это некое средневековье и дикость.

- Но разве не было насильственного смешивания христианства и ислама и выяснения, чья вера истеннее?

- А, теперь я понял – засмеялся Елизарий – вы консультанты в фильме?

- Да это так – подтвердил Стас и незаметно пнул под столом Бискви, который явно хотел добавить что-то от себя.

- Тогда все понятно. Вы так сказать реконструируете, вытаскиваете наружу все заблуждения и прелести мира бывшие на пути эволюции человека, что бы показать тернистый, нелегкий путь становления. Тогда я охотно помогу и отвечу вопросом на вопрос – а разве не сам Мухаммед перед своим уходом сказал о том, что в ритуальном христианстве, при слепом исполнении обрядов язычества ничуть не меньше, нежели на востоке до принятия единого Аллаха? Разве не ему явился Спаситель мира, свидетельствуя единство Троицы в богосыновстве? Каждый народ идет тем путем, что ближе его корням, и если человек посвященный небу в исламе дорастает зрелости в своей душе до принятия Единого Христа, то это празднуется как величайшее торжество всей общиной.

- А если наоборот, человек уходит в ислам?

- То это означает, что он даже к единобожию не пришел, будучи формально христианином, а по сути, язычником. И если он сам имеет такое желание, то пусть сначала от своего атавистического атеизма придет к покорности пред Богом, и какая разница, если мы все приходим к единству Логоса?

- И разве не было войн за веру, доказывание кто прав, а кто виноват, разве не было воскликов – «убей неверного»?

- Почему же, подстрекатели смуты были всегда, но храм быстро пресекал сепаратистские наклонности к разжиганию вражды, указывая: не форма поклонения важна, а глубина веры и доверие Богу. И разве в храме одни только исповедники ислама? В нем во все времена были и иудеи, и буддисты, и христиане, славящие Бога по разному, но служа единому Логосу. Потому нет, да и не может быть никакого насилия в вере и обычаях при понимании сути, ибо это все равно, если бы члены тела стали спорить кто важнее. Потому исповедники ислама также являются членами единой и вселенской апостольской церкви. Вот я сейчас выслушал в мечети чудеснейшую проповедь о миролюбии и согласии, между тем, не нарушая порядка службы, пытаясь выглядеть невеждой, и распевать песнопения по Василию Великому. Вот это как раз и было бы тем искусственным смешением религиозных форм еще необходимых миру, о которых вы и говорили. В экуменестическом порыве соединения внешнего без понимания сути внутренней. Многие мои прихожане наизусть знают суры Корана, а вот у соседей – он кивнул на мечеть – знают Евангелие. Так что все то, что вы описываете, есть ошибки становления человека в Боге. Первые шаги, когда он, будучи сам еще язычником обращает внимание на формы, не имея сил разобраться в сути. Да вы и сами можете посмотреть, вот он, храм, скрыт за деревьями, достаточно иметь желание, встать и пройти от первого до последнего шага.

Мы миновали многоголосую толпу рабочих, которая уже собрала трибуны и теперь расставляла декорации, и нам подумалось, что мы точно так же на Хире расставляли декорации того, что желал свершить Господь. Пока мы шли погруженные в мысли, то не заметили, что Елизарий давно отворил двери и куда-то исчез, а вместо него нас встретило глубокое молчание. Тихо трещали свечи, строгие лица взирали с икон и у многих были тонкие, благородные черты сынов востока, свидетельствуя о том, что не было напрасным ни наше метание по пустыне, ни наша неуклюжая, но горячая проповедь Мухаммеду о мире и единстве. Пространство перед нами всколыхнулось, словно рябь от брошенного в гладкое зеркало воды камня и пошло кругами. И нам подумалось, что мы увидели и узнали лишь маленькую часть того что натворили в своем исконном стремлении ко благу, получая круги следствий. И хотелось верить, надеяться, что все что мы сделали не так, Господь да выведет на благо. Не важно, язычник ты или иудей, христианин или сторонник ислама, но в этом мире ты тот, с кого начинал строиться великий храм.