Екатерина Федорова - Способ побега

Инопланетяне нехотя, но строились. Сутки муштры очень способствуют развитию чувства дисциплины.

Особенно если командир — браток по имени Леха.

На крыше по-прежнему никого не было, кроме них. Не напрасно отставные диктаторы мучились последние сутки, маршируя в строю — тюрьма привыкла к их шуму. И до того момента, пока кто-то из стражников не услышит их шаги прямо у себя над головой, они в относительной безопасности.

Тимофей поманил к себе пальцем свинорылого, когда тот появился на краю крыши. И довольно нахально заявил, глядя ему прямо в лицо, украшенное дырчатым большим пятаком:

— Самое время обсудить некоторые договоренности, не так ли? Если вы сейчас спуститесь с этой крыши и доберетесь до своих денежных кубышек…

— Банк Гергеция, — мгновенно отозвался тот, почтительнейше склоняя голову перед Тимофеем. — Туда каждый из нас переведет по определенной сумме на счет некоего Тимохи. Мы об этом уже договорились. Конечно, по отдельности это не так уж и много, но все вместе составит неплохой капитал. Смею вас заверить, что вы останетесь довольны.

— Пойдет, — равнодушно оборвал его Резвых, вспомнив, что нужно узнать еще кое-что. — Вы здесь давно сидите, почтенный…

— Чарача. — Свинорылый самую чуточку склонил голову, и его лицо вдруг обрело важность и значительность. Доходящие до напыщенности.

И Тимофей увидел, каким прежде был почтенный Чарача. В лице была жестокость, сплавленная с безволием, и некая эпатажность. Словно этот инопланетянин нес себя миру, как лучший подарок…

— Да, я довольно давно здесь сижу.

— Прекрасно. — Он поймал свинорылого за обтрепанный рукав. — Нас было трое, когда нас арестовали. А осталось только двое. Есть здесь покои для особо опасных?

Свинорылый виновато покачал головой. Уши, торчащие на верхушке морды, мотнулись в стороны.

— Извините. Нас никогда не выпускали из камеры. И не с кем было поговорить, не из кого выудить сведения. Вы на моей памяти единственные, кого выводили на время из нашей клоаки, пусть и под конвоем…

Неудача. Резвых вздохнул:

— Ладно. Присоединяйтесь к остальным.

Тимофей отвернулся и стал наблюдать за далеким краем крыши, выходящим на улицу. Главное, чтобы из окошек не заметили их ночного променада.

— Постойте! — сказал вдруг из-за спины Пятачок. — Э-э… Знаете, в среде заключенных всегда ходят слухи…

Слухи? Некоторые слухи бывают достовернее любых сведений — проверено российской действительностью. Тимофей стремительно развернулся:

— И что за слухи?

Бывший диктатор Чарача задумчиво покривил пятак, заменяющий ему нос:

— Говорят, что здесь есть заброшенные камеры, которые маги-оружейники предоставляют своим особым заказчикам. Тем, кто хочет побеседовать с бывшими противниками лично и в особом уединении… вы меня понимаете?

Тимофей кивнул. Действительно, как же в уважающей себя тюрьме без пыточного застенка. Жив ли еще эльф? Если он попал в одно из таких заведений, то с ним могли сделать что угодно.

Он прикусил губу. Неужели маги-оружейники все-таки выдали Вигалу своему заказчику в красном панцире? Надо думать, заплачено было немало. Впрочем, и кусок на кону у инопланетного рака жирный — целая планета. С вожделенными омутами. В таком случае и платят немало, и поступают жестко…

— Некоторые из этих камер оборудованы по требованиям заказчиков. Поскольку у каждой расы свои специфические особенности, то каждый раз разное приходится придумывать. Что болезненно для вас, к примеру, для меня как щекотка…

Ему не хотелось слушать эти подробности, и он перебил Чарачу:

— И где они располагаются?

— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — смутился Пятачок. — Но слухи ходят, что если тебя ведут по очень старым коридорам, то жди самого страшного…

— И все?

Пятачок закивал и пошел к строю, не дожидаясь распоряжений. Плечи у бывшего диктатора бессильно обвисли. Видать, укатали бывшую влиятельную персону здешние застенки.

Выгрузка живого груза была наконец закончена. Леха подбежал к нему, и Тимофей вполголоса распорядился:

— Гортензия, стой где стоишь.

Драконша немедленно отозвалась в голове:

«А ты меня не бросишь здесь? На этой одинокой, печальной крыше… А то я слышала, что все мужчины обманщики!»

Господи, этого-то она откуда нахваталась? Или женские любовные романы докатились уже и сюда?

— Да вернусь я, вернусь! — Он придушенно прорычал эти слова и обернулся к Лехе: — Тихо веди их в этом направлении. — Тимофей ткнул рукой. — По пути попадется одна решетка. К ней не приближайтесь. И не позволяй никому проявлять любопытство и заглядывать туда. Я за вами, замыкающим. Все понятно?

Леха молча кивнул и сорвался с места, бухая ногами по гладкой крыше. Тимофей напомнил ему вслед:

— Двигаться тихо!!

Леха остановился и через плечо кивнул ему со счастливым выражением на лице. А затем запрыгал по крыше на цыпочках. Прямо как балерина из танца мелких лебедей…

Колонна вытянулась и стремительно поползла по лоскутам прилепленных друг к другу крыш. Тимофей пристроился к ним в тыл. Леха, несшийся впереди, задавал темп всем остальным. И задавал его обеими здоровыми ногами — так что Тимофей довольно быстро отстал, начав прихрамывать. Он ковылял позади и молился, чтобы всем стражникам в эту ночь бог основательнейше наступил на ухо — потому что под ногами узников крыша тихо, но грозно гудела.

И вновь все прошло без проблем, к его великому облегчению. Марш-бросок кончился у края тюремной крыши. Все узники столпились у самой границы ровной плиты. Тимофей дохромал до своего отряда и злым шепотом осведомился:

— Чего стоим? Улицы не видели, что ли?

— А как же… — прошепелявил в темноте кто-то. — Тут же высота в два муара! Опасно прыгать…

Тимофей встал здоровой ногой на край здания и заглянул вниз. Выступающий карниз надежно закрывал стену тюрьмы от его взора.

Улица поблескивала метрах в трех от его ноги. Да чтобы наш мужик, сбегая из тюрьмы, затормозил из-за такой малости?

Все-таки бывшие диктаторы — совершенно не подготовленный к жизни народ. Сэнсэй скривился и присел на край крыши. И злым шепотом просветил уставившиеся на него инопланетные морды и лица:

— Показываю…

Он повернулся, перенеся вес тела на руки. Край крыши упирался теперь ему в живот. Кстати, он не осмотрел стену под тем местом, где должны будут спускаться беглецы. Вот сейчас все и выяснится.

Злость, затопившая ум, помешала разумно мыслить. И он не стал предварительно осматривать стену здания, отделявшую его от улицы, а просто соскользнул вниз, повиснув на руках.

И оказался прямо перед окном, прорезавшим стену тюрьмы. На окне не было решеток, оно оказалось открыто — и оттуда прямо на него пучил глазоньки лысый тип в сером камзоле, по виду и по морде — вылитый стражник…