Дуглас Адамс - Ресторан «У конца света»

Человек аккуратно опустил штору, и жуткое освещение, игравшее на его лице, было вынуждено отправиться искать себе более привлекательную поверхность для игр. Подобный спруту во время вечерней молитвы, человек проковылял по крохотной комнатке, и уселся в кресло-качалку около складного столика, на котором лежала книжечка антреприз. Он полистал ее.

Раздался звонок.

Он отложил книжечку и встал. Безвольно упавшие руки растревожили часть блесток, миллионы которых, играя всеми цветами радуги, украшали его фрак, и он покинул комнату.

В зале ресторана приглушили свет. Оркестр заиграл быстрее. Единственный прожектор высветил вершину лестницы, ведущей в центр сцены.

На лестнице возникла высокая блистающая фигура. Человек легко сбежал вниз на сцену, легонько похлопал по микрофону, снял его со стойки изящным жестом худощавой аристократической руки и стал кланяться публике, благодаря за аплодисменты и демонстрируя окно на веранде. Он помахал особо дорогим гостям, хотя на самом деле таковых среди публики в тот день не было, и подождал, пока стихнут рукоплескания.

Он поднял руку и улыбнулся так широко, что его улыбка не просто простерлась от уха до уха, но, казалось, вышла за пределы лица.

— Благодарю вас, леди и джентльмены, — выкрикнул он, — спасибо! Спасибо большое!

Он еле заметно подмигнул.

— Леди и джентльмены, — начал он свою речь, — Вселенная, которая, как мы с вами знаем, существует вот уже сто семьдесят тысяч миллионов миллиардов лет, прекратит свое существование чуть больше, чем через полчаса. В честь этого знаменательного события все мы и собрались здесь, в Милливэйз, ресторане «У конца света»!

Одним жестом он вызвал шквал аплодисментов, другим — остановил его.

— Сегодня вы у меня в гостях, — продолжал он, — меня зовут Макс Куордлиплен… — (все это и так знали, его шоу было одним из самых популярных в Галактике, но он всегда произносил эти слова, потому что они вызывали новую волну рукоплесканий, которую он привычно принимал со скромной улыбкой и останавливающим движением руки) — … я только что вернулся с другого конца времен, где давал шоу в Бу-бу-бургер Баре — должен признаться, леди и джентльмены, мы прекрасно повеселились — а теперь я счастлив разделить с вами этот исторический момент конца самой истории!

Очередной взрыв восторга быстро замер, поскольку свет в зале начал быстро меркнуть. На столах сами собой включились свечи, отчего гости издали общий возглас восхищенного изумления. Теперь каждый столик обвивало ожерелье крохотных мерцающих огоньков и загадочных интимных теней. По погрузившемуся во тьму ресторану прокатился взволнованный трепет — золотой купол над залом начал медленно-медленно-медленно мутнеть, темнеть, исчезать.

Макс заговорил охрипшим от волнения голосом.

— Итак, леди и джентльмены, — зашептал он, — горят свечи, оркестр играет тихую музыку, а купол защитного поля над нами становится прозрачным, открывая мрачные темные небеса, источающие тяжелый лиловый свет древних звезд, и я предчувствую — да, я чувствую это! — что сегодня нам предстоит провести особенный апокалиптический вечер!

Даже тихие звуки оркестра смолкли в тот момент, когда оглушительный шок зрелища поразил тех, кто не видел его раньше.

Со всех сторон лился жуткий, пугающий свет…

— чудовищный свет

— бурлящий, смертоносный свет

— свет, которого испугался бы сам дьявол.

Вселенная неумолимо двигалась к своему концу.

Несколько невыносимых секунд зал ресторана в зловещей тишине погружался в зияющую бездну. Потом Макс заговорил снова:

— Для тех из вас, кто когда-либо хотел увидеть свет в конце тоннеля, сообщаю: это — он.

Оркестр отбил дробь.

— Благодарю вас, леди и джентльмены, — закричал Макс, — я вернусь к вам через минуту, а тем временем передаю вас в заботливые руки м-ра Рега Нуллифица и его зна-ме-ни-того «Катаклизмик Комбо»! Аплодисменты, пожалуйста! Рег! Ребята!

Гибельное представление на небесах шло своим чередом.

В зале раздались жидкие хлопки, и вскоре за столами возобновилась обычная беседа. Макс обходил столики, обмениваясь шутками с посетителями, взрываясь хохотом, зарабатывая себе на жизнь.

К столику, за которым сидела компания Зафода, подошло большое дойное животное — большое жирное мясистое четвероногое коровоподобное животное с большими влажными глазами, маленькими рожками и с чем-то вроде обворожительной улыбки на устах.

— Добрый вечер, — низким голосом промычало оно и тяжело уселось на задние ноги, — я — главное Блюдо Дня. Могу ли я предложить вашему вниманию части моего тела?

Запыхтев и засопев, оно переместило задние ноги в более удобное положение и мирно уставилось на сидящих за столиком.

Взгляд был встречен оторопью Артура и Триллиан, безразличным пожатием плеч Форда Префекта и неприкрытым алчным желанием на лицах Зафода Библброкса.

— Может быть, лопатка? — предложило животное. — В белом винном соусе?

— Простите, ваша лопатка? — шепотом ужаснулся Артур.

— Ну разумеется, моя, сэр, — добродушно промычало животное, — чья же еще?

Зафод вскочил из-за стола и стал оценивающе щупать лопатку.

— Вырезка тоже очень хороша, — рассказывало животное. — Я много гуляло и ело много зерна, так что мясо очень-очень хорошее.

После веселого «му» оно издало странный звук горлом и стало жевать жвачку. Потом снова сглотнуло жвачку и поинтересовалось:

— А может быть, вы любите тушеное?

— Ты хочешь сказать, что это животное и впрямь хочет, чтобы мы его съели? — шепотом спросила Триллиан у Форда.

— Я? — удивился Форд, глядя остекленевшим взором. — Я ничего не хочу сказать.

— Это совершенно кошмарно, — воскликнул Артур, — это самая ужасная вещь, которую я видел!

— Проблемы, землячок? — спросил Зафод, полностью переключивший внимание на громадных размеров вырезку.

— Я не буду есть животное, которое стоит передо мной и просит, чтобы его съели, — твердо сказал Артур, — это бесчеловечно.

— Уж лучше, чем есть животное, которое не просит, чтобы его съели, — резонно заметил Зафод.

— Неважно, — запротестовал Артур. Он задумался. — А может, и важно, — решил он немного погодя. — Я не собираюсь сейчас думать на эту тему. Я просто…мм…

Над его головой в последних корчах извивалась Вселенная.

— Я просто буду салат, — пробормотал он.

— Может быть, я смогу вас уговорить попробовать печенку? — настаивало животное. — Она должна быть такая мягкая, такая нежная, я месяцами заставляло себя есть, даже через силу.

— Салат, — подчеркнуто сказал Артур. — Зеленый салат.

— Зеленый салат? — в ужасе закатило глаза животное.

— Вы хотите сказать, — вызывающе спросил Артур, — что мне не следует есть зеленый салат?