Надежда Федотова - Гончая. Тень короля

На маленькой каменной площадке повисла тишина, прерываемая только глухим стуком ложек о деревянные миски. Котелок, с виду такой пузатый и вместительный, опустел в полчаса — с голодухи старый пират расстарался на славу. Переполненные желудки сыто побулькивали, от потрескивающих в костре поленьев шел жар, внизу, у подножия утеса, мерно и убаюкивающе бились о камни волны. Скеллиг-Майкл дремал в морских объятиях под звездным ночным покрывалом. И веки тяжелели, и глаза слипались, и голова сама просилась на подушку…

— Славная нынче погодка, — пробормотал Десмонд, развалившись на тюфяке и мечтательно глядя сонными глазами в небо над головой. — Сейчас бы под парус, да на попутном ветре… Эх!..

Он зевнул и закрыл глаза. Чарли тихонько хмыкнул:

— Разморило парня. А погода сегодня и впрямь чисто летняя! Схожу я, что ли, за одеялом? Пущай тут спит, огонь замерзнуть не даст…

Нэрис лениво кивнула, борясь с желанием зевнуть во весь рот, по примеру капитана. "Нет, эдак я прямо тут усну, — поняла она. — Чарли, негодник, обкормил… Так, встаём, дорогая, встаём! Еще не хватало на землю с камня сползти и захрапеть" Она тяжело поднялась на ноги и, спотыкаясь о камни, поплелась к отведенной ей келье, мечтая только об одном: добраться до соломенного тюфяка, завернуться в шерстяной плед и уснуть. Сладко-сладко уснуть…

— Кхм! — раздалось из темноты. — Вы еще не спите, дочь моя?..

— Брат Августин? — вяло отозвалась леди, поворачивая голову. Почтенный монах шагнул ей навстречу:

— Я тут подумал… Может, вы все-таки были правы? Может, мне стоит… Или лучше будет подождать до утра? Вы ведь совсем засыпаете.

— Нет-нет! — Нэрис, мигом забыв про сонливость, выпрямилась. — Я вся внимание, брат Августин! Сон подождет.

Монах, смущенно улыбаясь, шагнул к крыльцу молебного дома:

— Уже ночь, не будем тревожить спящих. Пойдемте. Я зажгу свечи. И расскажу вам всё, что знаю.

Она быстро кивнула и засеменила следом за братом Августином, едва удержавшись, чтобы удовлетворенно не потереть ладошки. Значит, долго сомневаться он не стал!.. Вот и прекрасно…

— Хм, — задумчиво раздалось из темноты крайней кельи, и на залитую неверным светом луны дорожку шагнул Чарли с одеялом в руках. Старый разбойник проводил взгядом исчезающик в молельне монаха и девушку, поскреб заросший подбородок и, перекинув одеяло через плечо, крадущимся шагом двинулся вслед за полуночниками.

Брат Августин нервничал. Он зажигал свечи у алтаря, и руки его подрагивали. Нэрис, скромно сидящая на лавке возле стены, не спешила его торопить. По всему было видно, что монах и без того в смятении.

— Поймите меня правильно, дочь моя, — наконец закончив и усевшись рядом с девушкой, сказал старец, — я ведь вас совсем не знаю. Я не знаю, кто вы и откуда. А тайна Скеллига хранилась нашей общиной веками! И передавалась от аббата к аббату. Мы, простые монахи, ко святая святых не допускались… Да, вы все поняли верно — норманнские завоеватели штурмовали остров не просто так. Здесь хранилось нечто настолько ценное, что по сравнению с этим меркли сокровища всех государств и правителей!

— Неужто сам Святой Грааль?! — ахнула Нэрис. Монах мягко улыбнулся:

— Навряд ли, дочь моя. Впрочем, — он с сожалением развел руками:- я, недостойный, о том не имею никакого понятия!.. Я ведь не аббат.

— То есть, братья сами не знали, что охраняли? — наморщила брови девушка. Он кивнул:

— Именно. Мы знали только одно: хранить и оберегать это — наш священный долг… Знаете, ведь среди нашей братии много слухов ходит о Сокровище Скеллига. Кто говорит, что это — перо из крыла самого архангела Михаила — ведь остров носит его имя. Еще болтают, что мы храним древний артефакт, способный воскрешать, исцелять, тушить огонь войны и приносить благословенный мир на любую землю… Ну, и некоторые, подобно вам, дочь моя, строят предположения о Граале. Но наверняка не знает никто. Кроме, как я уже говорил, наших аббатов. Прежний глава общины, мир его праху, выбрал себе в преемника отца Бэннана, и открыл ему тайну. И отец Бэннан, как придет его время покинуть нас, откроет переданное уже своему преемнику. Так всегда было и так будет.

— Брат Августин, — помявшись, тихонько спросила девушка, — я, конечно, всё понимаю… Но неужели вам самому никогда не хотелось узнать, что же вы, в конце концов, охраняете?!

— Хотелось, дочь моя, — потупился монах. — Грешен, хотелось. Но я никогда бы не рискнул пойти против воли главы общины и нарушить священную клятву.

— А… другие?

— Другие… — морщинистое лицо брата Августина затуманилось. — Да, были и другие. Не нынешние братья, нет. До меня еще, брат Эдриан рассказывал. Кто-то из общины не устоял перед искушением… Бог ему судья. И земля ему пухом.

— Простите? — не поверила своим ушам Нэрис. — Я правильно поняла?.. Вы имели в виду…

— Помните, я сказал вам тогда, в келье, что аббат Бэннан может постоять за себя?

— Помню, но…

— Так вот, дочь моя, он может постоять и за Порядок тоже, — с тяжелым вздохом объяснил монах. — Это негласный закон Скеллига. Поддавшийся недостойному любопытству будет наказан… И не просто изгнан из общины, нет.

— Ваш аббат его… ой, мамочки!.. — дрогнула Нэрис. — Но как же так можно?! Вы же служители Господа! А как же "не убий"?! Это же… это же…

— Это Закон, — пустым голосом прервал ее брат Августин. — И отец Бэннан взял на себя грех во имя более высокой цели.

— Что можеть быть выше человеческой жизни?!

— Мир, дочь моя, — светлые, словно выцветшие от времени глаза старца смотрели на бледную от негодования девушку все с той же кротостью. И она вдруг поняла, что ничего не может ему возразить.

— Скеллиг-Майкл, — пробормотала Нэрис, опустив голову. — Пограничный камень Мира… Может, вы и правы, брат Августин. Не мне спорить. И уж точно не мне судить вашего аббата… тем более, что мы сейчас говорим вовсе не о том!

Она помолчала, собираясь с мыслями, и подняла глаза на монаха:

— Брат Августин, кто-то очень хочет заполучить Сокровище Скеллига. И этот "кто-то" ради него пойдет на всё. Ваши братья были убиты — это подтверждают обстоятельства гибели брата Гэбриэла и брата… ммм… простите, как звали вашего камнетеса?..

— Ниалл, — подсказал монах. — Он повредил руку и смазал рану целебной мазью. А рука все равно загноилась. Одного понять не могу — если мазь специально отравили, как он мог не заметить этого?! Ведь запах…

— А запах был, — ответила Нэрис. — Спасибо наблюдательному брату Колуму — в его дневнике упоминалось, что кто-то из монахов учуял невыносимую вонь, исходящую от раны… Только виной тому был не порез, а лекарство. А что касается несчасного брата Ниалла — так ведь он же вроде был простужен?