Саша Вайсс - Кристиан Фэй (СИ)

Лохматый тем временем продолжал рассказывать о своем брате, затем плавно перешел на состояние железных дорог и закончил монологом о политике королевства Брюхвальд, огромное влияние на которую оказывали аристократические семьи нечеловеческой природы. Солнце продолжало нещадно палить, и жар вкупе с монотонным бормотанием и усталостью создавал полное ощущение бреда наяву.

Когда на горизонте показалась темная линия, ощетинившаяся верхушками сосен, Фэй возликовал. Наконец он мог скрыться от палящих лучей в прохладе леса. Но прохлада леса встретила их тучами голодных комаров, легко прокусывавших одежду, с противным писком лезших в лицо и забиравшихся за воротник.

Спустя некоторое время дорога нырнула за поворот, и впереди, под широкими лапами елей выросла хижина. Ее старые доски посерели и рассохлись от времени, а травяную крышу усеивали гнезда птиц.

— О, ты это видишь? Дом! Можно заглянуть и спросить дорогу! — С этими словами Лохматый помчался к халупе, несмотря на предостерегающие крики Фэя.

Псинка с пронзительным лаем помчалась следом, и Кристиану ничего не оставалось, как двинуться за ними.

Приблизившись к хижине, они остановились и замерли, настороженно вслушиваясь. Звуки, доносившиеся изнутри, вряд ли мог издавать человек.

— Слышишь? — прошептал Лохматый.

Кристиан кивнул, борясь с желанием немедленно скрыться. Такого храпа, надрывно мучительного, с душераздирающими подвываниями и адским свистом, переходящим в рык, он не слыхал никогда.

Пальцем Лохматый осторожно толкнул дверь, и та со скрипом отворилась. Ворвавшийся свет выхватил из темноты комнатушку с койкой, затесавшейся в углу печью и столом у окна. На том столе и спал обладатель столь внушительного храпа. Широкоплечий, с длинными руками и ногами, раскинутыми в стороны, он лежал, уткнув заросшее лицо в грязные доски стола. Заметив с дюжину пустых бутылок, расставленных вдоль стен, Кристиан поморщился.

— Пойдем отсюда. Он не проснется.

Но Лохматый склонился к уху спящего и положил ладонь на его плечо.

— Эй, мистер! Мистер, проснитесь!

— Зови меня Бурбон, деткаааа... — проворчал мужчина во сне и громко кашлянул, наполнив каморку смрадом перегара. Затем резко подскочил, чуть не свалившись со стула, и устремил на гостей красные заплывшие глаза. — Вы кто?

— О, мы просто проходили мимо! — защебетал Лохматый, обрадованный появлением нового собеседника. — Хотели спросить у тебя дорогу, дружище. Скажи, вот эта дорога из желтого кирпича идет прямиком до Золотой Долины?

Ответом ему был бычий взгляд из-под спутанных прядей волос.

— Вы кто вообще?

— Путники, просто проходили мимо и решили... — Лохматый, ничуть не смущенный прозвучавшей в вопросе угрозой, вдохновенно начал заново, но хозяин хижины отмахнулся от него, словно от назойливого комара.

— Не, это я понял. Что вы здесь забыли? Вломились в чужое владение и все такое,— он шумно втянул воздух и покосился на нечто под столом. — Вот же дерьмо...

Воспользовавшись тем, что Бурбон отвлекся, Лохматый попятился к двери. Похоже, он наконец понял, что в этой лачуге можно было отыскать лишь неприятности.

— Ладно,— бросил он, — не будем тебя отвлекать, дружище...

С неожиданной грациозностью он скользнул между Кристианом и дверным косяком и был таков, оставив юношу наедине с громилой. Тот же продолжал напряженно рассматривать нечто у своих ног, сдвинув густые брови к скошенному набок носу.

— Вот же дерьмо,— повторил он.— И так каждый день, снова и снова, хоть вешайся.

Он горестно покачал головой. Похоже, под столом и правда лежала приличная куча дерьма.

— Вам нужна помощь,— холодно констатировал Кристиан.

— Вот вы мне и поможете, ага.

Бурбон поднял руку и продемонстрировал кисть, заключенную в большую банку, на дне которой в остатках рассола перекатывались три маринованных огурца. Фэй, конечно, мог развернуться и уйти, но разве не он давал обет помогать людям в трудных жизненных ситуациях?..

Без лишних слов Кристиан приблизился к мужчине и, схватив пострадавшую руку, шваркнул ею о стол. Звон огласил каморку, и со стола полетели осколки вперемешку с зелеными кусками огурцов.

Однако слов благодарности он так и не дождался.

— Вот черт! Ты же мог меня поранить! — пристально осмотрев освобожденную кисть, Бурбон горестно покачал головой. Похоже, он был одним из тех парней, которые всегда находили на что пожаловаться в своей печальной и серой жизни.

— Не за что,— буркнул Кристиан и вышел из домика. Толку от этого пьяницы не оказалось никакого.

Лохматый и песик уже ждали его на кирпичной дороге, и Фэй почти поравнялся с ними, когда за спиной раздались те самые страшные слова:

— Эй, подождите, я с вами. Надо показаться врачу в Долине. Чувствую себя паршивее некуда.

Позади донесся звон сброшенных на пол осколков и хруст раздавленного стекла. Лохматый отчаянно старался улыбнуться, псинка захлебнулась визгливым лаем, а Кристиан старательно думал о солнечных зайчиках, скакавших по океанским волнам во время рассвета. Мирные и спокойные зайчики, они всегда уберегали его от приступов необоснованной агрессии.

— Почему кирпич желтый? — подал голос Кристиан, обессиленно смахивая капли пота со лба. Он имел в виду дорогу, и Лохматый его понял.

— Потому что дорога ведет в Золотую Долину, конечно,— ответил он и хохотнул.— Или же на складе просто завалялась куча желтого кирпича, и его не знали куда пристроить.

Второй вариант казался более правдоподобным. Кристиан окинул взглядом бесконечные просторы зеленого моря с желтыми бликами кукурузы. После прогулки по кишащему кусачими насекомыми лесу он был рад вновь оказаться под открытым небом. Солнце клонилось к закату, жара спала, и в траве дружно застрекотали цикады.

Внезапно песик, до этого мирно трусивший рядом с Лохматым, пронзительно затявкал и скрылся в гуще кукурузных зарослей.

— Куда?! — растерянно выкрикнул Лохматый, отчего Бурбон со страдальческим видом схватился за голову. Похоже, его похмелье было в самом разгаре. — Свисток, вернись!

Лай пса удалялся все больше, сопровождаемый шорохом листьев. Лохматому и остальным ничего не оставалось, как беспомощно следить с обочины за верхушками кукурузных стеблей, подергивавшимися, где пробегала собака. Затем движение прекратилось, и Лохматый позвал питомца еще раз.

Но на зов откликнулся совсем не песик. Трава разлетелась фонтаном в стороны, и из ее гущи вынырнул щуплый молодой человек. Его истошный вопль заглушил даже противный лай собаки, а глаза над усыпанными веснушками щеками, казалось, вот-вот вывалятся из орбит.

— Уберите ее! Уберите! Она сейчас меня укусит!

Улучив момент, юноша помчался к дороге и выскочил на желтый кирпич, путаясь в спущенных до колен штанах.