Оля Виноградова - Ох уж эти темные!

— Они заблуждаются, — я устало возразила.

— Да, но имеют на это право. Дальше интересно или мне уже можно приступать? — шутливо спросил брат.

— Продолжай.

— Так вот. Вернемся к Империям. Я пришел к выводу, что проще сделать что-то свое, но с двумя сильными соседями под боком… — полуорк повел плечами. — Стравить вас было очевидным решением и запасным планом. На тот случай, если с основным ничего не получится, но как видишь, справился. Я решил разрушить обе Империи. Ваша слишком сильна, поэтому выбор пал на беспечных эльфов.

Гвардарцы всегда были продажными тварями. За безопасность своего маленького вонючего государства они помогли мне проникнуть в Лес Вечности и выделили людей для содействия. Впрочем, я не идиот, чтобы доверять им полностью. Несколько отрядов демонов сыграли роль для тебя и помогли держать гвардарцев в узде.

Еще немного времени я потратил на Тиллийса. Проникнуть в замок, изучить повадки, а затем заменить его на некоторое время. Я подумал: Лес Вечности живой, а если слегка изменить структуру его силы? Поменять плюс на минус, так сказать. Ааа, вижу, ты догадалась… — протянул брат.

— Он будет рождать чудовищ, — прошептала я побелевшими губами.

— Именно. И вы, и эльфы будете заняты ими. Кстати, ты в курсе, что заклятие эльфов не только не пускает чужаков, но и сдерживает рост Леса? А что произойдет, если убрать искусственную границу? Конечно, я буду сдерживать его рост, но ведь могу и не сдержаться…

— Никто не посмеет убить тебя, — закончила я. — Поздравляю, — склонила голову. — Прекрасный план истинного Темного Властелина.

— Спасибо, — прижал руки к груди полуорк. — Но в нем есть один изъян: мне не хватит собственной силы, чтобы говорить с Лесом. Извини, я вовсе не хочу тебя убивать, но это единственная возможность слить обе половины темного Дара вместе. Ты простишь меня, сестренка? — его голос прозвучал глухо.

Можно подумать ему и впрямь интересно прощение! Надо же… Убийца просит прощения у своей будущей жертвы. Неужели и рыдать над моим телом будет? Пожалуй, я бы насладилась этим зрелищем, но не выйдет.

— Прощу, если ответишь на один вопрос, — брат вскинул голову. — Зачем ты отдал приказ убить Лассо?

Близнец нахмурился.

— Оборотня что ли? — я кивнула.

— Надо было убедить тебя со всех ног бежать к эльфам, значит, подставить Ташеша, значит, нужна была жертва. Пес подходил больше всего. Ты любила его? — спросил брат.

— Нет, но он был мне дорог.

— Тогда, наверное, я должен попросить у тебя прощения еще раз. Прости.

— Теперь прощаю, — улыбнулась.

— Хорошо. Тогда я приступаю? — он будто спрашивал разрешения. — Для аккумуляции энергии я сперва умерщвлю твоих странных эльфов, затем оборотней. Смерть Тиллийса даст мне доступ к Лесу, потом второй эльф. Не знаю, во что вы с Отанасом его превратили, но Гранью от него фонит сильно. Чем бы он ни обладал, оно мне пригодится. А затем ты. Не против посмотреть на ритуал или задернуть штору?

Какой заботливый! Так бы и сжала в сестринских объятиях.

— Не выйдет.

— Что? — близнец сделал шаг вперед. — Почему? — он закусил губу.

— В твоем плане есть существенный изъян.

— Какой? Думаешь, не смогу уложить тебя на алтарный камень? Сонное заклинание светлых мне поможет, — добродушно усмехнулся брат.

— Мне было очень важно услышать, что ты не справишься без Проводника. Прости и ты меня… — стремительным движением я выхватила из-за голенища кинжал и прочертила на шее линию от уха до уха…

Ловушка. Слово пульсировало в голове, болью отдаваясь в затылке, куда умелая рука приложила компресс из чего-то тяжелого. Эльф попробовал пошевелиться, но даже дернуться не смог: металлические кольца намертво держали его на камне. Все, что он мог крутить головой, но от этого толку!

Воспоминания нахлынули на Иллинойса. Темнота, подвал, два голоса и океан боли, накрывший его с головой и утянувшей на дно. Да, пожалуй, именно это он никак не мог простить Кель и именно поэтому он боялся ее — слишком хорошо помнил, что могут сделать ее тонкие руки. Сделать с ним, а не с кем-то другим. Да, все точно также: камень, браслеты, напряженные мышцы и полная беспомощность. Темный ненавидел это чувство, но возникало оно не по его воле и совладать с ним он также был не в силах. Неужели… Неужели все закончится сегодня и здесь на алтарном камне под ножом безумца? Глупо, кроваво и совершенно несправедливо. Быть всего лишь инструментом в руках алчного властолюбца, будучи при этом Темным Властелином? Великолепное завершение карьеры: подопытным мясом начинал — подопытным мясом же и закончит, но безусловно мясом высшей категории. Разум эльфа медленно обволакивал гнев и сдерживали его только голоса, мирно беседующие друг с другом. Им здесь было не место: рассуждающим, извиняющимся… О каком, демон подери, прощении может идти речь?! Иллинойс вывернул голову прислушался.

Говорила Кель с каким-то блондином. Темный не мог разглядеть лицо мужчины (тот стоял к нему спиной), но длинные лишенные пигмента волоса, округлые уши и до боли знакомый, но чуть грубее голос сказал ему о многом. Вот он — потерянный близнец Осантэйи. И как у любого злодея у него страсть с дешевым театральным эффектам, иначе с какой стати ему рассказывать о своей жизни? Решил сестре на горькую долю пожаловаться и получить свою долю сочувствия? Или храбрости набирается перед тем, как погрузить холодное лезвие ножа в теплую грудь? А Кель, похоже, тянет время… Знать бы еще что за план она припрятала в рукаве и когда собирается его оттуда достать…

Почему она за решеткой отдельно от всех остальных? Брат не собирается убивать? Или… Темный вздрогнул от пронзившей его догадки — он собирается убить их всех у нее глазах! Предки! Прежде, чем наступит ее очередь отправится за Грань, она сойдет с ума. Ах, она не отправится за Грань, и никто из них, ибо у Правой Руки есть план, как освободить их и накостылять безумцу. Он есть? Он должен быть.

А если его нет?

Эльфа затрясло. Он мгновенно вспотел. Подхватил языком крупную соленую каплю, скатившуюся по линии губы. Вкус собственного страха ему не понравился. Мышцы по всему телу скрутило судорогой, но благодаря прочным браслетам положение тела не изменилось ни на сантиметр и все, что осталось Иллинойсу — терпеть эту страшную боль, ничем не выдав себя. Любая помеха Кель может стать роковой для ее задумки. Она ведь есть, непременно есть, иначе стала бы герцогиня слушать своего брата. Она никогда ничего не делает просто так!

Иллинойс осторожно сглотнул. Боль отступила, но чувствовалось — она скоро вернется и надо успеть подготовиться к ее встрече. Как же все-таки тяжело ничего не знать и не уметь, не быть способным защитить тех, кто дорог.