Лана Туулли - Год Оборотня, или Жизнь и подвиги дона Текило

Стоило мэтру Адаму на часок-другой расслабиться, уверившись, что подготовка к печальному, но столь необходимому для поддержания в стране закона и порядка мероприятию, идет полным ходом, проблемы посыпались, как из рога изобилия. Во-первых, госпожа Борджи с улыбкой заботливой бабушки накормила шестерых работяг-гномов, и срочно потребовалось вызывать из Филони бригаду аптекарей-реаниматологов. Со своими лопатами, пожалуйста, на всякий случай, чтоб потом еще за могильщиками не посылать…

Во-вторых, пока мэтр Адам на добровольных началах бдел за самочувствием строителей, пропал Буше.

Коменданта быстро сыскали. К совершеннейшему ужасу сотрудника Министерства Чудес – в объятиях баронессы де Флер.

После чего случилось событие, на которое следовало продавать билеты – обычно добродушная и незаметная госпожа комендантша, потрясая скалкой и предводительствуя выводку малолетних Буше, отправилась разбираться с женой королевского судьи. После очень содержательного обмена мнениями относительно внешности, супругов и нравов друг друга, дамы разошлись, причем баронесса уносила с поля брани свою прическу в переднике противницы.

Спустя четыре минуты после окончания баталии барон Бруно изъявил желание покинуть гостеприимные башни Серой крепости. Мэтр Панч любезно согласился помочь с телепортом.

Мэтр Адам не отличался способностями к предвидению, но, познакомившись поближе с хроническим безобразием, скрывавшимся в стенах Серой крепости, уныло подумал, что процесс подготовки казни идет слишком уж гладко. И точно, - дальнейшие события показали, что отравление гномов и скандал с баронессой Жужу, были, так сказать, конфетками.

Третьим событием, существенно подорвавшим веру мэтра Адама в справедливость мироздания, был вопрос веры приговоренного к казни.

Теоретически предполагалось, что казнить без покаяния в содеянном и без последнего утешения, которое давал священник соответствующего религиозного учения собрату по вере, - означает губить душу. Просвященный монарх Брабанса сие действо не поощрял – по крайней мере, официально так считалось.

Поэтому заключенному иберрцу предложили по-быстрому вспомнить, в каких богов он верует, исповедаться… что там еще полагается делать перед прощанием с белым светом? Короче, выполнить все, что нужно и быть готовым к встрече с владыками мира мертвых.

Дон Текило с удивлением почесал лысинку, подумал, и вежливо попросил разрешения написать пару-тройку строк своим старым приятелям – дескать, последний раз посещал Орден/церковь/храм/капище/святилище давно, уж не помню, как называется, вот мои други напомнят…

Через два часа после того, как Виг, ухмыляясь в бороду, разослал воронов с посланиями, под стенами Серой крепости начал собираться стихийный митинг представителей трех десятков различных религий. Кто-то потрясал кулаками, требуя личного свидания с приговоренным – надо было срочно «провентилировать» вопрос о таинственном исчезновении из обители золотой статуи бога; кто-то спешил лобызать длань карающую, наконец-то ужучившую небогобоязненного иберрца – и попадал исключительно к госпоже Борджи на кухню или, что самое удивительное, – к девице Жанне де Рюм…

Жанна краснела, трепетала, но в условиях, когда за ней следили строгая маменька с крестьянскими вилами и перебинтованный-перевязанный папаша, встречала все ухаживания на удивление достойно и нейтрально.

Коварный замысел дона Текило стал ясен к вечеру двенадцатого дня месяца Посоха – когда все созванные ради прощения и отпущения грехов хитроумному иберрскому дону священники случайно зацепили краеугольный камень мироздания. А именно – кто из них достоин сопроводить в мир иной блудную падшую душу? какая ж религия самая главная?

И понеслось…

Проведя бессонную ночь в практиковании боевых телепатем – тем более опасных, что к утру мэтр Адам уже совершенно не соизмерял силу своих заклинаний и, если можно так выразиться, прочность атакуемого материала, специалист Министерства Чудес Брабанса порядком растерял свое обычное человеколюбие и принципиальность. Составляя в уме объяснительную записку начальству, чтоб убедительно обосновать выход за рамки своих полномочий и итог в виде мирно блеющего стада бывших священников, мэтр Адам был полон решимости покончить с казнью дона Текило в самое ближайшее время.

Узник хотел новый костюм? Обед, достойный самого короля? И бутылку вина «Шато-Сентиерра» урожая года Высокой Лозы?

А может быть, «уважаемый дон» еще пожелает самому стать королем?! Что значит – какого королевства?!!!

Выместив злость и раздражение на побитом жениной скалкой Буше, явившемся к шапочному разбору – мэтр Адам заставил его маршировать по зубцам опоясывающих крепость стен, жонглируя сморщенными старыми яблоками, - маг-телепат попытался взять себя в руки и разобраться с делами спокойно.

Фу-ух… вы не представляете, каких душевных усилий стоило мэтру Адаму это напускное спокойствие!

Итак, мэтр Адам позволил заключенному написать прощальные письма семье. То есть, семьям.

Проследил, чтобы для казни нашли относительно приличный костюм.

Сам лично зажарил для дона Текило только что пойманного карпа, использовав в качестве источника огня бродившую по дворику Серой крепости огненную саламандру мэтра Вига.

Теперь осталось только решить вопрос со священником… Ага, брата-ивоветвянина уже доставили. Всего хорошего, дон Текило. Исповедуйтесь – и пожалуйте вешаться.

Мэтр Адам отвесил короткий поклон и поспешил удалиться. Ему хотелось как можно быстрее покончить с затянувшимся фарсом существования величайшего хитреца, лжеца и обманщика современности.

И почему все финансовые махинации последних пятидесяти лет эльфы связывают с герцогством Пелаверино? Свои, доморощенные доны гораздо опаснее.

Повесить их – да выкинуть воспоминания об их никчемных жизнях из головы. В конце концов, это чистое милосердие – прекратить вмешательство в дела окружающих такого пустозвона, пьяницы, вора и мошенника…

- Ваша исповедь, дон Текило, - еще раз напомнил мэтр Адам.

- Валяйте сюда этого жирдяя, я с ним тут разберусь, - отмахнулся иберрец.

- У вас три часа. Потом ужин, а потом – мы все ждем вас во дворе крепости.

Дон Текило проводил отвратно любезного чиновника Министерства Чудес кислой ухмылкой.

- «Наилучшее вино, приготовленное из самого спелого и красного винограда специального сорта Моджи». Винодельня «Спелая лошадь», - прочитал дон Текило этикетку. – Год… год не обозначен. Что, попробовать? Или не рисковать?

Авантюрист вынул пробку и понюхал. Содержимое бутылки пахло уксусом.

- Вот уж не думал, что жители Брабанса такие жмоты. Ни нового костюма, ни вина! То ли дело, меня в Нан-Пине собирались казнить. Танцовщиц прислали, опять же, потчевали от всей души… Правда, выяснилось, что они мной своих минотавров, что подземелье сторожили, хотели покормить, но все равно – есть, что вспомнить! А тут… Тьфу! Буду рассказывать о ста казнях, которыми пытались остановить путь доблестного и отважного дона Текило – упомяну повешение в Серой крепости между прочим, только для ровного счета… Да…