Лана Туулли - Длинные тени

Где место старшего брата? Странный вопрос. Лучше всего Гудеран смотрится на троне, в черном с золотом парадном камзоле, в горностаевой мантии и короной из дубовых листьев на голове. Когда Гудеран восседает во главе обеденного стола, обмениваясь загадочными улыбками с женой и подмигивая расшалившимся детям, он тоже на своем месте. Или ругается с министрами и выслушивает жалобы подданных, — другими словами, место Гудерана там, куда его уже поместила Судьба.

В Борингтоне или Талерине, в Королевском Дворце или даже крестьянском сарае — главное, чтобы Гудеран задержался на этом свете. Остановился по эту сторону порога . Выжил.

А остальное — не важно…

Горло свело непонятной судорогой, и вдох получился похожим на всхлип. Анги не повернула головы, Везувия бросила в сторону притихшего у стены Роскара короткий взгляд. Что ты здесь делаешь?

Почему ты здесь, Роск?

Почему на твоих руках дюжина царапин, а твой брат едва не разорван на части? Почему ты отделался прорехами в охотничьей куртке, а на теле твоего брата не осталось живого места? Почему проклятые твари напали на него, а не на тебя? Почему, почему, почему?!! Почему ты стоишь, подпирая стену, скрестил руки на груди и дышишь, изображая нервические всхлипы, а твой брат, который в тысячу раз лучше и достойнее тебя, уходит в Царство Теней?!! Почему?!!

Роскар не выдержал, оторвался от стены и вышел вон.

Краем глаза заметил, что, судя по внешнему виду комнат и коридоров, они уже вернулись в Талерин.

Дети нашлись на лестнице. Они сидели на ступеньках, вместе с той сероглазой дамой, которая нынче замещала мэтра Фледеграна, а чуть ниже маялись непривычно тихие дети советника Штрау. Услышав шаги дядюшки, все трое повернулись, уставились молящими щенячьими глазками, но не решились сказать лишнего слова.

Что он может им сказать? Что с их надеждой, сомнением и отчаянием они похожи на закат, вечер и ночь?

О боги, поскорее бы наступило утро…

Мэтр Фриолар с тоской наблюдал за мельтешащими на фоне вечернего неба летучими мышами.

Причинами тоски были, во-первых, мерзкая погода — отвратительная смесь мокрого снега и ледяного дождя; во-вторых, сумерки, пустой желудок и вполне закономерное для каждого здорового человека желание поужинать. Увы, реализации благого намерения мешал дедок в потертой лиловой мантии, носящийся по местному кладбищу и размахивающий магическим посохом. А третьей причиной унылого настроения господина алхимика было участие Фриолара в деянии, попадающим под определение преступления.

С точки зрения Уголовного Кодекса королевства Кавладор, если быть точным. В Соединенном королевстве Ллойярд-и-Дац, на землях (лучше сказать, в грязи) которого молодой человек сейчас находился, на занятия Магией Смерти смотрели проще.

Да, но мы-то подданные короля Гудерана, — пытался объяснить Фриолар своему работодателю. Увы, мэтр Виг не слушал доводов разума. Он вообще ничего не слушал в последнее время, и не общался ни с кем, кроме призрака. И, раз уж об этом зашла речь, Фриолар был склонен считать фразу «не беспокой меня, алхимия, мне нужно потрындеть с неупокоенной душой» принятым в среде магов эвфемизмом выражения «не отвлекай меня от выпивки».

Почему? Да потому, что мэтр Виг «общался с призраком» выставив на стол большую зелёную бутылку. Время от времени подхихикивал, ворчал, что молодых наглых щенков нужно учить уму-разуму, пересказывал события собственной бурной молодости — опять-таки, уставившись на горлышко бутылки, и был довольным, как кот после сливок.

После каждой попытки Фриолара воззвать к какому-нибудь из высших чувств мэтра Вига и объяснить старику суть традиционных заблуждений — о том, что вино веселит сердце, дружеская пирушка поднимает боевой дух и прочее, — волшебник обижался и предлагал алхимии узреть упомянутого призрака собственными глазами.

Что называется — ха!

Виг даже предлагал якобы обитающей в бутылке «милочке Касси» продемонстрировать ее таланты. Например, поднять свое обиталище, чтоб убедить неверующего алхимика в присутствии неживого создания, но Фриолар на этот фокус не купился. Подумаешь, по лаборатории полетела посуда — проработав у волшебника полтора года, он и не такие чудеса видал. Завязывали бы вы, мэтр, с укрощением зеленого змия…

И вообще, у вас же зверье грустит. Рыжик, так и не сумевший выиграть соревнования в Пустыне, вообще линять с тоски начал. Позаботились бы о нем, или, как собственных детей, бросите несчастного грифона на произвол судьбы?

Ха… На эти слова мэтр обиделся, и с Фриоларом приключился приступ амнезии. Из памяти выпала неделя или даже больше — сейчас Фри-Фри смутно вспоминал, что парил высоко в поднебесье, ветер приятно холодил расправленные крылья, клюв его был остер, а взгляд пронзителен… И малявок, подобных тем, что сейчас кружат возле замка дацких принцев, он мог прибить одним ударом…

Фу, и не лень всякой чуши лезть в голову, — возмутился Фриолар. Он поправил шляпу — поля обвисли под напором падающей с неба жидкости, плащ на плечах промок, холодно… Долго ли мэтр намерен знакомиться со своими потомками?!

— Не отвлекай, алхимия, — строго погрозил Виг. — Не мешай мне с дочерью ссориться.

Фриолар остановился в десяти шагах, попытался понять, шутит ли мэтр или на этот раз, для разнообразия, говорит правду. Виг расположился на мраморной скамеечке напротив старого обросшего мхом склепа и делал вид, что выслушивает кого-то невидимого. Невидимка, судя по всему, говорил приятные вещи — волшебник жмурился, тряс бородой, время от времени покаянно охал… Другими словами — развлекался вовсю.

Осталось только выяснить, над кем мэтр Виг изволит издеваться. Над Фриоларом, которого затащил на Сумрачный Остров и заставил мерзнуть под дождем, или всё же над дочерью.

Открытие, что у чудаковатого волшебника имеются родственники, настигло Фриолара летом. Тогда, в конце месяца Паруса, Кавладор оглушило известие, что принцесса Ангелика собирается замуж. Связь между семейным положением ее высочества и добровольно запершим себя посреди Чудурского Леса специалистом Магии Крыла и Когтя была самая что ни на есть прямая: Ангелика считалась патронессой Министерства Чудес. Министра, как было известно Фриолару, «чудики» уже лет двести как не выбирали — никто не хотел тратить драгоценное время на официальные присутствия. Ангелика в роли патронессы всех устраивала; если же она променяет лиловую мантию на чепец матери семейства, кому-то из старших волшебников или адептов одной из двухсот официальных религий придется рискнуть собой.