Валерия Чернованова - Похищая жизни.

Помимо всего прочего Вильерс ставил мне в упрек, что я якобы обманывала его, изменяя с первым встречным, явно намекая на Девина. Хотя того назвать первым встречным даже с большой натяжкой не получится. Ревнивый глупец! Огульно обвинил меня в том, чего я не делала, но, признаюсь, хотела бы сделать, а если еще точнее, просто пока не успела. В общем, как понимаете, послание бастарда основательно подпортило настроение. К счастью, приглашение от Маделин на завтрашнее суаре его немного улучшило; я решила забить на все и не расстраиваться по пустякам. Тем более что поводов для волнения и так было предостаточно.

К тому времени как пришла, Уистлер успел промокнуть до нитки и в шляпе с обвислыми полями больше походил на чучело, какие выставляют посреди поля для отпугивания ворон. Кстати, в окрестностях кладбища я их точно не заметила. То ли уже все спать полегли, то ли действительно Девин распугал, потому как не стоял на месте, а расхаживал взад-вперед перед часовней, тщетно пытаясь согреться и, скорее всего, обзывая меня почем зря.

Когда подошла к ближе, дождик закончился. Мелочь, а приятно. Я закрыла зонт и, стараясь не смотреть в метавшие громы и молнии зеленые глаза, встряхнула им так, что брызги каскадом обрушились на стоящего рядом напарника. Тот выругался и, кажется, снова в мой адрес. И чего нервничать, все равно мокрее не станет.

Примирительно произнесла:

-- Такие заторы на дорогах. Пришлось делать крюк, чтобы не застрять в центре.

-- Почему не сказала за тобой заехать? -- старательно пытаясь скрыть недовольство, которое так и выплескивалось наружу, процедил Девин и устремился к воротам Старого кладбища.

-- Ты не предлагал, -- пожала я плечами.

Старое кладбище находилось на окраине Миствиля, сразу за ним начинались пригородные виллы, хотя, как по мне, место для проживания было еще то. А вообще, как говорится, на любителя. Может, кому и нравится. Расшатались нервишки, выглянул в окно, посчитал надгробия и успокоился. Спи -- не хочу! И опять же, лютики-цветочки под носом. Собрал букетик, поставил на прикроватную тумбочку: дыши и любуйся. В общем, романтизм и готика -- в одном флаконе.

-- Милое местечко, -- стараясь не отставать от напарника, пробормотала я.

Благо, сияния редких звезд хватало, чтобы разглядеть узкую вытоптанную тропинку, по обеим сторонам которой частоколом возвышались надгробные плиты. Где-то вдалеке ухнула сова и, аккомпанируя ей, просвистел ветер. Огромная тень, сорвавшись с дерева, закружила над нашими головами, взмахивая тяжелыми крыльями, а в двух шагах от меня зашуршал кустарник. Я тоненько взвизгнула и повисла у Девина на руке.

С опаской оглянулась назад:

-- Далеко еще?

-- Почти пришли, -- сосредоточенно глядя перед собой, ответил Наблюдатель.

И не обманул. Попетляв по погосту минут десять (без Уистлера я бы тут точно запуталась), мы вышли к усыпальнице, выстроенной из серого, покрытого лишайником камня. Ее вход, словно верные стражи, охраняли жуткого вида горгульи. Лично меня их оскалившиеся морды привели в трепет. Наверное, на то и было рассчитано. Если бы не присутствие рядом верного соратника, которого, казалось, совсем не впечатлили удручающие пейзажи, я бы подобно истеричной барышне упала в обморок. На ватных ногах приблизилась к двери, оцинкованной снаружи железом, и потянула на себя ручку в форме кольца. Заперто.

-- И как туда попадем? -- запоздало спохватилась я. Мысль о том, что склеп может быть заперт, почему-то раньше не пришла в голову.

Не говоря ни слова, Уистлер приблизился к одному из каменных чудовищ и к моему удивлению засунул руку прямо в раскрытую пасть. Невольно зажмурилась, будто опасалась, что страшила сейчас оттяпает ему конечность, а может, не побрезгует и всем напарником. Приоткрыв глаза, увидела, как Девин, целый и невредимый, извлекает из своеобразного тайника внушительных размеров ключ.

-- Когда-то Венда мне о нем рассказывала, -- пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину и проворачивая три раза. Навалившись всем телом, толкнул дверь, и та нехотя, со скрипом отворилась, впустив нас в мрачное сырое помещение. На шероховатых стенах висели факелы. Ухватившись за древко, Уистлер чиркнул спичкой, разбавив тьму золотистыми бликами, и шагнул на лестницу, ведущую к последнему приюту предков госпожи Илис. Я продолжала топтаться у входа.

-- Если хочешь, могу спуститься один, -- посмеиваясь над моей робостью, предложил бесстрашный напарник.

-- И не надейся! Я с тобой! -- В один миг оказалась рядом и снова ухватилась за его рукав. Пусть думает, что хочет, но сама я в этом экзотическом месте ни за что не останусь!

Крутая лестница привела нас в длинное просторное помещение, по обеим сторонам которого, в нишах, стояли домовины со своими безмолвными квартирантами. Стало жутко. Захотелось с визгом выскочить из этой обители скорби и бежать со всех ног к часовне, а оттуда -- до каретного депо, соседствующего с кладбищем. Приказала себе собраться, засунуть беспочвенные страхи куда подальше и перестать озираться в поисках привидений.

Отсвет факела ложился на серые, изрезанные трещинами стены, касался дубовых гробов, стелился нам под ноги. Затаив дыхание, я двигалась вслед за Уистлером, трусливо прячась за его широкой спиной и судорожно вспоминая подходящие к случаю молитвы.

Девин остановился возле симпатичного гробика из светлого ясеня, передал мне светильник и, распахнув двубортное пальто, извлек из внутреннего кармана металлический крюк. Попытался приподнять с его помощью крышку, но дерево отсырело и не поддавалось.

Стараясь быть полезной и по возможности помогать кряхтящему от напряжения напарнику, я светила факелом и подкидывая дельные советы:

-- Просунь поглубже. Та-а-ак... Теперь тяни вверх. Молодец! Еще чуть-чуть... Поднатужься!

Обернувшись, Уистлер злобно рыкнул:

-- Может, ты угомонишься наконец?!

-- И отказать себе в удовольствии пощекотать дорогому напарничку нервы? Ну уж нет! -- Едва подавила в себе желание огреть этого самого напарничка зонтом. И чего, спрашивается, взъерепенился? Я к нему со всей душой, а он только и делает, что хамит! -- Лучше не отвлекайся, иначе нам придется здесь прописаться.

После нескольких минут проб и ошибок, моих бесценных замечаний и Уистлеровских отгавкиваний послышался желанный треск. Крышка гроба, прочертив дугу, глухо ударилась о стену. В немом шоке мы уставились на лоскуты темного шелка -- все, что осталось от платья, -- и брошку с аквамарином, который прекрасно сохранился, и сейчас мягко мерцал в свете факела. Уистлер поворошил железкой, словно угли, полуистлевшие кости. Наверное, хотел нарыть еще фамильных драгоценностей.

Сухо заключил:

-- Это Абигейл.