Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)

– …

Не хочу получать эротический журнал от сестры!

И неважно, старый он или просто лучше моих.

Если наши вкусы не совпадают, это будет бессмысленно, если совпадают, это ещё хуже.

– Ладно, на всякий случай я спрошу. Про что он?

– Ну, мы хотели разнообразия, но в основном он про милых мальчиков.

– Хорошо, достаточно.

Я оборвал её.

Я оборвал загнивающую [30]дискуссию.

– Не дослушаешь до конца?

– Я и не хотел начинать слушать.

– Эй, брат, нехорошо даже не слушая отказываться от вкусов других людей.

– Отказываться от вкусов – плохо, отказываться от плохих вкусов – хорошо.

– Ты их даже не читал.

Цукихи шикнула на меня.

Надулась.

Похоже, она была недовольна моей философией.

– Я не столь предвзята. Я один за другим узнала обо всех твоих вкусах, и пришла в ужас.

– Не узнавай о них! И не ужасайся!

Я думал, у тебя хорошая интуиция!

А ты просто обыскала мою комнату!

– Честно говоря, твои вкусы просто кошмарны.

– Прекрати!

Я не хочу, чтобы ты мне об этом говорила.

И не нужно говорить мне о том, что мои вкусы абсолютно нормальны!

Чёрт, нужно думать о новом схроне…

– Кроме того, ты говоришь, что я не читал их, но что бы ты сказала, если бы я их прочитал? Могла бы ты, как сестра, закрыть на это глаза?

– Брат-яойщик – это моэ!

Цукихи подняла палец.

Плохо.

Она сгнила, я опоздал.

И потом Цукихи, бормоча «как тяжело, как тяжело. Огненные сёстры получают ожоги [31]», встала и быстро вышла из комнаты. Судя по тому, что она ничего не сказала, она скоро вернётся.

Не думаю, что она неожиданно разозлилась.

Что-то вроде «меня бесит твоя одежда!»

Даже если дело в этом, наши отношения как родственников довольно жестоки, но к счастью, сейчас все было по-другому. Цукихи мигом вернулась. В руке она держала три аккуратно сложенных банкноты по тысяче иен.

А потом протянула их мне.

– Держи, я тебе одолжу.

– Э? Одаришь жалкого человека?

В тот же миг я унизил себя.

Должен быть предел беззастенчивости, даже если я сам так говорю.

– Ага. Однако помни, что это долг. Это не сенсорный экран, потыкав который, можно аннулировать свой счёт. Тебе придётся расплатиться!

– Ко-конечно! Я расплачусь с процентами! Законно установленными процентами!

– Ты очень педантичен…

– Мужчина всегда возвращает долг.

– Звучит не так круто, если мы говорим о деньгах…

Если подумать, то зрелище меня, стоящего на коленях перед сестрой, дающей мне денег – самое жалкое, какое я только видел.

И, словно пытаясь сделать его ещё более жалким, Цукихи сказала:

– Без процентов. Взамен можешь выразить свою благодарность.

– Выразить благодарность?

– Я хочу, чтобы ты показал мне сердце, говорящее «спасибо, Цукихи-тян, я люблю тебя», – сказала Цукихи, снимая носок.

Сделала это она бессмысленно-эротично.

И потом, стоя на одной ноге, будто в фильмах про кун-фу, она протянула ногу к кончику моего носа.

И угрожающе произнесла:

– Оближи её.

Я облизал её.

– Ты снова не колебался ни секунды!

И, как и в фильмах про кун-фу, меня пнули по носу.

Это было больно. Я получил такой сильный удар, что не удивился бы, если бы нос сломался, а не просто истёк кровью.

– Что ты делаешь?

– Это я хотела сказать!

– Нет, это моя фраза! Я её никому не отдам!

– Отдай!

– Отвратительно, отвратительно, отвратительно, – Цукихи вытирала ногу так, будто стирала и плохие воспоминания.

– Эй, это грубо. Ты ведёшь себя так, будто мой язык проклят. Это потому что ты докучала мне словами «оближи её», я с некоторым сомнением её и облизал.

– В твоей решительности не было и намёка на сомнения или колебания. И это уже даже не подражание! Это наглая клевета!

– Если не хочешь, чтобы я продолжил лизать твои ноги, давай деньги.

– Угрозы?!

Цукихи бросила три банкноты.

Как дети, толпящиеся вокруг рисовых лепёшек, я поймал их, пока они ещё летели.

Поймал, поймал, поймал.

Я проверил их, как банкир.

– Хорошо. Действительно, три тысячи иен.

– Я просто одолжила тебе немного карманных денег, почему мне кажется, будто я вернула долг?

– Вероятно, ты мне не доверяешь. Я попрошу маму с папой автоматически вычесть три тысячи иен из моих карманных денег в следующем месяце и отдать их тебе.

– Я благодарна за заботу, но если ты так думаешь, может, мне стоит вести себя как сестре, которая тебе доверяет.

– Я готов к худшему.

С этими словами я посмотрел на часы.

Десять утра.

Хорошее время, чтобы покататься на велосипеде.

Я открыл шкаф и ещё раз переоделся – теперь из домашней одежды в уличную.

Почему-то это стало походить на показ мод.

– Эй, брат.

Я успел надеть джинсы, когда Цукихи, бездельничавшая за столом, позвала меня.

Что ей надо.

Она уже дала мне денег, так что ей пора бы исчезнуть.

Из этого мира.

– Когда ты так накачался?

– А?

– У тебя черепаший живот, – сказала Цукихи, ткнув в него пальцем. – Если подумать, я тебя давно не видела голым, но раньше у тебя не было такого пресса.

– А.

В данный момент он состоит из шести «кубиков». Впервые я раздеваюсь перед своей сестрой в таком состоянии. Я стал таким во время весенних каникул – а значит, я уже месяц не раздевался перед Карен и Цукихи.

Какая небрежность!

Мне стыдно, что я так долго не показывался обнажённым своим сестрам.

… Эм, нет.

Что я за извращенец.

Я чувствую, что уже какое-то время сам себя атакую фразой «что за извращенец», но видимо, это и есть доказательство того, что я извращенец.

– Честно говоря, я стал фанатиком пресса.

– Ты точно фанат.

– Серьёзно. Я следую программе развития пресса «Лагерь Билли».

– Откуда такие склонности к бодибилдингу?

Конечно, я не могу сказать ей правды, поэтому я придумал подходящее объяснение и дал уклончивый ответ.

– Я придумал такую смешную шутку, что мы животы надорвём, поэтому я готовлюсь рассказать её.

– Настолько смешная, что даже сам рассказчик смеётся…

– Ага. Если не хочешь умереть, тренируй пресс.

– По программе Лагеря Билли или упражнениями для потери веса?

– Я бы посоветовал мотереччи.

– Мотереччи?

«Подошло бы лидеру банды модниц вроде тебя», – сказал я, и после объяснения, похожего на обман, Цукихи кивнула:

– Хм, понятно.

Она была очень заметной (это всё ещё верно), но не могла понять каждого моего движения.

В этот раз она ответила просто потому, что я задал ей вопрос.

– Ладно, спасибо.

Закончив надевать кофту, я вышел на улицу, наконец нормально поблагодарив Цукихи.

А говорят, с этого лучше начинать.

– Нет, не стоит.

– До встречи.

– Пока.

Когда я обернулся, то увидел, что Цукихи снова разлеглась на моей кровати. Похоже, она собралась поспать. Я всегда считал, что мешать другим спать – невежливо, но ладно, так или иначе, она мне помогла, так что я могу одолжить ей постель. Надеюсь, она что-нибудь сделает с ломом.