Исин Нисио - Nekomonogatari(Black)

Напоследок я спросил ее:

– Цукихи-тян.

– Что?

– В этот раз мы решили, что это была ошибка, но как думаешь, сможет такой человек, как я, однажды влюбиться?

– Сможет, почему нет? Ты же человек.

– Понятно.

Сладких снов.

Услышав ответ Цукихи, я вышел из комнаты.

А затем улыбнулся.

Слабо улыбнулся.

Человек.

Как бы сказать, с весенних каникул я начал беспокоиться о том, что для меня должно быть естественным.

Как и с прессом.

И правда – история, из-за которой живот надорвёшь.

– Сила человека стала до смешного болезненной историей.

Быть сильным.

Сила.

Идея, которая была уничтожена на весенних каникулах, никем иным как Х-сан.

Х-сан. Х-сан. Х-сан.

– Ха…

Когда я был готов сменить слабую улыбку на громовой смех в стиле Ашурамана…

– Я дома, – услышал я.

Похоже, с пробежки вернулась Карен. Она на удивление быстра. Как можно понять из того, что её зовут пулей, когда она выходит из дома, она не возвращается.

Дольше всего её не было, когда она училась в шестом классе. Она сказала, что выйдет ненадолго, и не возвращалась три дня – кстати, тогда её видели в Окинаве.

Не бегай через моря.

Нам придётся звонить в полицию.

– Добро пожаловать.

От этой сестры были одни проблемы даже дома, однако, в эти времена хаоса и беспорядка, мне стоило бы поприветствовать её.

Ничего не поделаешь, немного пообщаемся.

Не зная, куда движется моё сердце, я произнёс приветствие, спускаясь по лестнице, и пошёл ко входу. Там я нашёл вспотевшую женщину в спортивном костюме, Арараги Карен, которая снимала обувь на пороге.

?…

Мокрую?

Э? На улице дождь? Я собирался в магазин.

Я не особо смотрел из окна, но все же не слышал шума дождя, так что подумал, что как всегда сияло солнце.

Солнечный дождь.

– О. Брат мой. Ты проснулся ещё раз?

Сняв туфли и поставив их на место, Карен наступила на мат у входа. Намочила мат у входа.

– Я беспокоилась, когда доверила одной Цукихи важное задание пробуждения нашего брата, способного поспорить в умении спать с Эстарком [32], но, похоже, всё закончилось хорошо.

– Не уверен, так ли хорошо…

Сама по себе задача пробуждения была выполнена, но мне кажется, Цукихи расплатилась за это сполна.

Ей пришлось позировать в белье, её хватали за грудь, ей лизали ноги, а в итоге ещё и отобрали три тысячи йен.

Кто мог так обойтись с моей сестрой?

Не прощу.

– Угу, Цукихи-тян становится всё более и более независимой. Как сестра, я чувствую себя одиноко, но я должна похвалить её.

– Если ищешь Цукихи-тян, то она, исполнив свой долг, заснула у меня в комнате, так что потише. Потом похвалишь. Карен-тян, ты не взяла с собой зонт?

– Мяу?

Карен озадаченно прищурилась.

– Брат, что с тобой такое? Ты редко зовёшь нас по имени. Ты так стеснялся назвать нас по ошибке с «-тян», что стал называть «большая сестра» и «маленькая сестра».

– Да, и этот окольный способ меня раздражал, так что я решил прекратить так делать.

В любом случае, люди не этого хотят.

Лучше я один буду с этим справляться.

– Эм. Мне кажется, с хронологическим порядком что-то не так, но и фиг с ним.

У мозга Карен была печальная особенность, выражавшаяся в неспособности думать о чём-то слишком сложном, и в большинстве случаев она просто прекращала это делать со словами «фиг с ним», так что она не особо задавалась вопросом о том, почему я так её назвал.

– Дождя нет, – сказала она.- На улице хорошая погода, подходящая первому дню Золотой Недели.

– Да? Но почему тогда ты мокрая? Ты упала в болото?

– Я не падаю, я забираюсь выше и выше, – с крутым видом сказала Карен-тян.

Она раздражала меня еще больше, чем окольный способ.

– Принцип «даже свинья поспорит с воздушным змеем, если ей польстить» изобрели из-за меня.

– …

Вот до какого предела слова из-за тебя изобретали?

Нет слов, чтобы описать, насколько она физически и ментально мазохистка.

– Неважно, падаешь ты или взлетаешь, просто скажи мне, почему ты намокла. Не говори, что тебя во имя Марса покарала Сейлор Марс.

– Не говори ерунды, брат. Она – моя напарница.

– Это ты чушь несёшь.

– Это просто пот.

«Смотри», – сказала Карен и обняла меня.

Мне показалось, будто меня окутали впитавшей много воды губкой.

Другими словами:

– Отвратительно! Уровень дискомфорта достиг максимума! От тебя потом воняет!

Пот?

Всё это?

– Ой, брат. Жестоко говорить половозрелой девушке, что она воняет потом.

– Отпусти! А-а-а! Правда некомортно, в смысле некомфортно!

Я сопротивлялся изо всех сил, но без толку.

В отличие от Цукихи, Карен-тян была спортивной.

Даже всех моих сил не хватило, чтобы вырваться.

– Утю-тю.

Карен потёрлась щекой об меня. Её пот, словно смазка, размазался по щеке, так что казалось, будто меня обтирают солью из пота.

Какой жесткий массаж.

– П-прекрати, Карен-тян! Вспомни о разнице в росте! Ты теперь моё лицо о свою грудь трёшь!

– Э? Правда? Ой-ка-кой-стыд!

Стоило сказать про это, она быстро отскочила от меня и изобразила смущение.

Моя жизнь спасена, но я не понимаю, как ты определяешь, что стыдно.

После таких страстных объятий чего ещё стыдиться?

– Всё это пот? Серьёзно… ну, да, это пот…

Хоть с меня и не течёт, из-за того, что меня обняла Карен-тян, даже я промок до нитки. Я проверил, что это за жидкость, лизнув её, и это был настоящий пот.

– Не слизывай пот сестры. Непристойный брат.

– Это сестра, возвращающаяся домой похожей на чудище, вылезшее из реки, непристойна.

Как то чудище звали?

Мокрая женщина [33]?

Если так, то это было очень импульсивное решение.

– Ты так вспотела из-за бега? Ты там с Годзиллой подралась?

– Я нечасто бегаю, так что не следила за своим состоянием. Похоже, я неправильно распределила усилия.

– О.

Даже на пробежке она бежала изо всех сил.

Понятно.

Однако мне казалось, жидкость, покрывавшая тело Карен, весит больше неё…

– И я как-то далеко убежала. 42,195 километра.

– Ты целый марафон пробежала?

– Понимаешь, я хотел отметить начало Золотой Неделе, и мне вспомнились бегуны Олимпийского пламени.

– Даже они не бегают 42,195 километра!

Ты путаешь их с теми, кто бегают марафон на олимпийских играх!

– Э? Но они же соединяют страны, разве они не бегают хотя бы по столько?

– Они делят путь на отрезки. Бежит много людей, и если ты так думала, то ты бегала слишком мало.

Её чувство расстояния между странами очень сужено.

Что это за атлетическая встреча по соседству?

– Но брат, 42,195 километра – это много.

– Конечно это много. Так много, что с тебя пот ручьём льётся.

– Да. Я поняла. Как нельзя лучше поняла. Даже если это 42,195 километра, я подумала, что в худшем случае это сто раз по сто метров.