Николай Грошев - Начало

— Вова!!! — Закричала полная мамаша, молодым рысаком срываясь со скамеечки. — А ну брось каку!

Так и узнал, что карапуза Вовой зовут…, не послушался Вова, в ручки взял нечто из собачки вылезшее, собачка гавкать на него стала, обиделась — зарыть не успела, как у неё изъяли, в обще-то, её собственность. Тут и мамаша подоспела, Вове подзатыльник, собачке сумочкой промеж ушей — бедняга тявкать перестала, шатаясь, побрела прочь, явно шокированная таким поведением людей и их отпрысков. Минуты через три всё стихло. Вова хныкать перестал — его к песочнице снова допустили. Мамаша та, на лавочке больше не сидит — собаку отгоняет от детской площадки. Правда отгонять уже не кого — собачка с сотрясением мозга куда-то ушла, может даже помирать. Но бдительное око мамаши всё равно высматривает опасности, грозящие её чаду и ту собачку — вдруг крадётся где?

Нормальный, в общем, дворик, нормальная детская площадка. Он маленький был, вообще, за школой в лесопосадке шалаш строили. Из мусора и веток. Не было потому что площадок таких…, может, потому их и ломают сейчас? Молодёжь таких вещей не видевшая, из подспудной, подсознательной мести всему этому миру, за своё не очень интересное детство, ломает площадки…, не, ну быть не может. Нормальное у них детство было. Просто под правильным углом смотреть надо.

Штык допил пиво примерно через час — он не торопился. Размышлял о причинах уничтожения таких вот игровых площадок подвыпившей молодёжью, вспоминал о прошлом — тут интересные открытия и откровения его ждали. Он очень много сейчас вспомнил из детства, из совсем сопливых мальчишеских лет. Даже проводы в армию вспомнились детально. А ведь казалось всё это давно забыто, кануло в небытие. Нет оказывается. Всё осталось, всё по-прежнему там, глубоко в памяти.

Грустно стало…, может, лучше этому всему, так там, в памяти, да где поглубже и оставаться?

Пиво кончилось, и предаваться ностальгии, да умным всяким мыслям надоело. Так оно часто бывает, когда пиво кончается. Вампир отправился в обратный путь. Предстояло решить несколько важных вопросов. Он точно знал, что есть такие вопросы и их нужно срочно решить. Но после пива почему-то забыл, какие там были вопросы. Ничего страшного. Потом он обязательно вспомнит.

Если не забудет, что хотел что-то вспомнить и зачем хотел.

Так уж вышло, что вышел он ненадолго на оживлённую центральную улицу. Но ему повезло, милиция из-за угла не появилась, по улицам не шлялась, бездельничая за деньги налогоплательщиков — вероятно спят. А может первый, самый ранний обед устроили. В общем, пусто, опасности не видно. И людей немного. Собственно, потому и обратил внимание на газетный ларёк — без людей его видно за версту. А за разноцветным потоком масс людских, он незаметный какой-то.

На стекло прилеплен свежий номер городской газеты. На развороте заголовок «новые подробности в деле бешенных собак!». С первых строчек становилось ясно, о каком деле речь — нет, не про бандитов, не про милицию там написали. Статья касалась всё той же девушки, которую он выпил на днях и бросил в лесу. Только на этот раз, имелась фотография, только не той девушки. С разворота на читателя смотрела пожилая женщина, раздавленная каким-то большим горем. Глаза впалые, щёки тоже. Складки, морщины…, Штык вздрогнул и отступил от ларька. Под фотографией написано «мать трагически погибшей девушки, дала интервью корреспондентам». Цветная фотография женщины, отражала такую глубокую, такую сильную боль, что Штык мгновенно протрезвел. Он даже ничего не успел сделать — организм отреагировал самостоятельно, словно на близкую опасность, и в одно мгновение устранил все негативные последствия принятого алкоголя. Туманная пелена с разума слетела, и от увиденной фотографии мгновенно стало ещё хуже. Совесть, так долго спавшая под грузом круглосуточного наркотического опьянения, радостно взвыла и с когтями набросилась на сознание Штыка. Вот тебе и самый главный минус нового бытия…

— А ведь я получается, в душе всегда был очень хорошим человеком… — Пробормотал вампир, искренне поражённый сим откровением. Раз совесть, вдруг активизировалась и мучает, значит, как минимум — она есть. А это, в свою очередь значит, что он вовсе не дно, он не маргинальный элемент! На самом деле, глубоко в душе, он добр, справедлив, способен сопереживать — да почти праведник!

Который, на днях, ни в чём не повинную девочку убил и столько горя принёс…

Штык шмыгнул носом, угрюмо глянул на собственное отражение в стекле ларька.

Очень захотелось себе же в рожу и плюнуть.

— Ты что ж делаешь сукин сын??? — Взвыли внутри ларька, а по витрине медленно слюна вниз ползёт. Ну так — гравитация, все дела, так бы может вверх поползла, а тут вот гравитация. Тоже не всё так просто. Наглядная значит, физики и природа вещей…

— Пошёл отсюда сволочь! — Взвыла продавщица, выбираясь из ларька. Штык попятился — женщина довольно крупная. Да и вообще-то, не хорошо он поступил…, ну не извиняться же теперь? Хотя…

Штык словно со стороны услышал свой голос.

— Простите, я, правда, случайно. — И холодея от ужаса, понял, что подходит к стеклу, что бы стереть свой плевок! Это уже вовсе ни в какие ворота. От странного шага, на который его толкнула непрошено очнувшаяся совесть, Штыка спасла хозяйка ларька — так кулаком по хребту врезала, что он на асфальте растянулся носом вниз.

— Пошёл нахер тварь! — Мясистое лицо, обращённое к Штыку, сморщилось, нижняя челюсть выступила вперёд, сжались пудовые кулаки…, это может мужик вовсе? — Я двадцать лет пауэрлифтингом занимаюсь, я тебя сморчок сейчас живого в асфальт закатаю! Вали нахер сказала!

Всё-таки женщина.

Кряхтя — болеть спина перестала, но в душе всё ещё остались раны, вампир отряхнулся и поспешил уйти подальше от этой интересной женщины и ларька, будившего в нём ненужные вещи.

Почему это его так волнует? С чего вдруг цеплять начало за живое? Может, сглазил кто, и потому совесть донимать начала?

Штык вернулся в квартиру Чики, так и не сумев найти ни одного ответа на свои вопросы. Там ничего толком не изменилось. Только организм на полу, принадлежавший хозяйке квартиры, отполз в угол и теперь лежал там, в прежнем положении лицом вниз. В зале пусто, на столе заметно поубавилось водки, а в ванной опять всхлипы плач, довольный смех будущих поколений и их истеричные голоса. Что-то съесть заставляют кого-то…, нафиг, водки накатить и спать. Тем более что он теперь знает о своей новой способности — спать по заказу. Захочет и вырубится. И снов видеть не будет — пусть совести они снятся, пусть она с его снами, а не с ним воюет. Надоела она. Ишь, человеку, то есть вампиру, уже и покушать нельзя! А что ему делать было? Он ведь именно так кушает! Природа так распорядилась и ничего тут не поделаешь. Всё! Точка.