Николай Грошев - Начало

Стемнело. В окнах начал зажигаться свет.

— Пойдём? — Штык толкнул друга в плечо. Шкет проснулся сразу. Сморило его чего-то. Магнитные бури опять расшалились, вот и сморило.

— А пошли. — Кивнул Шкет, поднимаясь и хватая сумку. Застыл на месте. — А куда?

— Так это, к Петьке. Ну, по балконам.

— А, точно. — Согласился Шкет. На здание глянул. Повернулся, на другое посмотрел. — А какой дом?

— Друг чей? — Штык тоже глянул. Вроде тот, поприличнее который выглядит. — Этаж седьмой?

— Седьмой. Подъезд второй. Вон те окна. — Показал. — А чего они светятся?

— Может тот дом? Там не светятся.

— А может…, давай слазаю гляну, там посмотрим. — Палец к губам приложил и сказал. — Тссс! Как мышки пойдём, тихо-тихо. Шоб незаметно, ага?

Штык кивнул — эт мы могём. Как мышки, значит. Как летучие только мышки. Кто первым пойдёт, кто вторым, пока до дома добирались, забыли. Так что первым полез на балконы тот, кто стоял ближе всех. Всучил сумки Шкету и полез.

— Я самый трезвый. — Пояснил ещё напоследок.

На первый балкон забрался нормально. Потом понял, что не знает, как с него залезть на второй, верхний. Раскачиваясь от ветра, которого тут на балконе как-то не случилось, Штык залез на боковое ограждение балкона, выпрямился и…

— Лучше я полезу. — Задумчиво разглядывая фигуру товарища, заключил Шкет. Товарищ не стал отвечать, только что-то промычал неразборчиво. Ну так, если у тебя голова по самые уши в землю воткнулась, тут особо не поразглагольствуешь…, как её вытащить блин? Ногами ходишь и она всё дальше и дальше и даааальше…, ай!

Штык продолжал двигать ногами, идти вперёд, забыв про руки. И как следовало ожидать, ноги вперёд и ушли. Подлетели, на мгновение он застыл на темени в землице стоя сырой, а потом рухнул на спину. Эх, хорошо тут травка росла, позасохла вся к осени ближе, к ночи ближе помёрзла ещё, особо не выпачкаешься. Правда, подмерзание почвы, почему-то не стало аргументом для черепной кости. Хорошо он землю продавил, до ушей самых голова в почву ушла…, красивые звёзды сегодня.

Подниматься не хотелось. Штык лежал, несмотря на прохладу, подбиравшуюся к плоти сквозь тонкую куртку. Смотрел на тёмное небо полное тысячами звёзд…, вид несколько портил мужик, который скакал по балконам, но в целом очень красиво.

Андрей Палыч сегодня отпахал две смены подряд и потому наорал на жену, выдал подзатыльник сыну-подростку — воспитания ради, да уселся смотреть телевизор. Нет, так-то он бы спать лёг, но просто как пришёл, полбутылки водки на грудь принял, и теперь спать не хотелось. Натруженные мышцы болеть перестали. Андрей Палыч плюхнулся в кресло и расслабленно откинулся на спинку мягкого кресла. Эх, хорошо…, ещё бы платили побольше, а то копейки долбанные…, настроение начало портиться. Андрей Палыч мрачно посмотрел на тёмный проём двери, ведущий в спальню. Ещё на жену наорать, до слёз довести, что б самому полегчало? Перевёл взгляд на другую дверь. Или этому козлу, сыночке по мозгам настучать? Хм. Выбор сложный, что будет приятнее?

На балконе что-то затрещало и, может, показалось, но вроде как там выматерился кто-то. Молодой шахтёр (35 не возраст для шахтёра, а половая зрелость!), поднялся на ноги. Заглянул в комнату жены. Вон, в подушку лицом, всхлипывает, плачет, кажется…, сынок, ушлёпок этот что ли на балкон на ночь глядя полез? Да нет, вон, слышно как ходит по комнате…, расходился скотина, дармоед…

— О, чё за херня? — Отчётливо проговорил кто-то, на балконе.

Воры!

Андрей Палыч подхватил табуретку и пошёл в атаку! Сделав два шага замер на месте, неуверенно опуская мебель на пол. Это ж блин шестой этаж! Ночь! Какие воры? А может, эти, квартирные которые, ждут когда люди в отпуск уедут, а потом ночью на балкон и…, да ну. Что-то…

Шахтёр перевёл взгляд на стену — там, за ней, кухня, столик, бутылка на нём початая. Тяжко сглотнул. Всё. Допился, белочка пришла…, но лучше всё же глянуть что там, на балконе происходит.

Тихонько приоткрыв балконную дверь, Андрей Палыч увидел в темноте чью-то спину. Так и есть — балконные воры. Шахтёрские мышцы напряглись, глаза сузились, испарение перегара усилилось. Сейчас будет проведён блистательный гражданский арест!

Он схватил незнакомца за плечи и резко рванул на себя. Тот развернулся и…

— Аааа!!! — Взвыл Андрей Палыч теперь уже ни капли не сомневавшийся что к нему белочка пришла. Ну, если только чутка сомнений было…

К нему повернулся парень, с глазами яркими красными, как угли в горниле адовой печи! И у него изо рта полезли клыки! Четыре штуки. В слюне все, блестят в свете звёзд.

Недолго думая, Андрей Палыч, врезал кулаком. Хорошо так врезал. Аж казанки хрустнули. Человек (или чудовище?) вскрикнул, взмахнул конечностями и свалился вниз. В полной тишине ночной внизу раздался смачный удар и треск, надо полагать, ломающихся костей.

Шахтёр дрожащей походкой зашёл на балкон. Запнулся, чуть сам следом не свалился, но поймал равновесие и всё ж таки глянул вниз. Там, на земле, лежало изломанное, с такой высоты видневшееся совсем маленьким, человеческое тело. Андрей Палыч сглотнул и сел на пол, что б его с улицы не заметили…, эх, что толку? Милиция выяснит, с какого балкона он упал. А казанки разбиты. Всё, крышка. Ведь не докажешь что не верблюд. Закроют лет на пять, а то и все десять.

— За что? — Простонал мужчина. — Господи за что?

Из глаз полились слёзы. Набравшись храбрости, мужчина поднялся во весь рост и шагнул прочь, на кухню, что бы выпить, залить своё горе спиртным. Завтра за ним приедут. В наручниках водки не попить…, перед тем как уйти, он бросил вниз последний взгляд. И так вот и застыл минут на пять.

Труп внизу — шевелился!!!

И при этом громко матерился.

Более того, рядом стоял какой-то мужчина, помогал покойнику укладывать на место сломанные кости. Покойник ругался виртуозно, громко, обещал сломать кому-то ногу…

Андрей Палыч медленно повернулся к двери. Медленно шагая, он прошёл на кухню. Включил свет, посмотрел на недопитую бутылку водки. Мимоходом обратил внимание, что из зеркала на него теперь смотрит бледный, насмерть перепуганный мужчина, у которого над ухом появилось несколько седых волос. Бутылку он вылил в раковину, пустую тару выкинул в мусорное ведро и пошёл в спальню. Сел на кровать, да сдавленно пробормотал.

— Юль, Юль ты прости, я устал сегодня очень, вот и сорвался…, ты это, прости а? — Женщина, прятавшая заплаканное лицо в подушку, вздрогнула, голову подняла — глазки чуть на простыню не падают. — Ты меня простишь Юль?

— Конечно Андрей, конечно прощу. — Она обняла его и крепко прижалась к могучему плечу своего мужа…, с улицы донёсся истошный вопль и чей-то матерный крик. Андрей Палыч вздрогнул и зарылся носом в роскошные волосы своей Юли — этот мир, весь этот мир явно сходил с ума…