Роджер Желязны - История рыжего демона

Ахиллес что-то неразборчиво пробормотал в ответ.

Они проговорили еще несколько минут — дольше беседовать им не позволяло время: ведь двум героям предстояло отправиться на поиски Елены, и им нельзя было тратить драгоценные мгновения на пустую болтовню.

День 30 сентября 1588 года, весьма замечательный день в жизни Лондона, выдался на редкость хмурым, но безветренным. В этот самый день Саутворкский «Театр Розы» открыл свой новый сезон премьерой «Доктора Фауста» — пьесы, в которой главную роль предназначалось сыграть Эдварду Аллейну. Это представление, конечно, было не единственным важным событием в жизни города; однако нужно отметить, что «Доктор Фауст» был первой пьесой, поставленной театром после того, как над Лондоном в очередной раз пронеслось черное дыхание моровой язвы. Подобное обстоятельство придавало спектаклю особую прелесть в глазах публики, и дирекция труппы ожидала полного аншлага. Знаменитый «Пир во время чумы» еще не был написан в то время; но показное веселье горожан, еще не оправившихся от всех бед, которые приносит с собой страшная болезнь, могло бы послужить прообразом пушкинской трагедии.

Невзирая на непогоду, люди стекались к театру со всех концов Лондона и даже из весьма отдаленных от города предместий — из Грейвслайнса, Свис-Котеджа и Хэмптон-Корта, из Шефердс-Милла и Рейндирс-Хида, из Бэксби и Велтеншира. Они переправлялись через Темзу на паромах и нескончаемой вереницей брели по Лондонскому мосту. Еще до вечерней зари целые толпы собрались на площади, и теперь все ждали лишь сигнала трубы, возвещающего начало представления.

Мак и Мефистофель материализовались в одном из лондонских трактиров накануне премьеры.

— Господа! — воскликнул трактирщик, весьма удивленный неожиданным появлением двоих мужчин на том самом месте, где еще секунду назад — он мог поклясться в этом — никого не было. — Я что-то не видел, как вы сюда вошли.

— Наверное, потому, что вы в это время любезничали со служанкой, — ответил Мефистофель.

— О нет, сэр! Я был вот здесь, за этой стойкой — чистил медную посуду и болтал с матушкой Хенли, которая каждый день снабжает нас отличной провизией…

— Если вы не заметили, как мы вошли, — так что с того? Уж не хотите ли вы сказать, что мой друг и я прибегли к волшебству, чтобы попасть в ваш убогий трактир? — осведомился Мефистофель.

— Ни в коем случае, господин мой! — воскликнул трактирщик. — Зачем тратить время на колдовство, если дверь в наше заведение всегда открыта! Чем могу служить вашей милости?

— Принесите-ка бутылку мальвазии — самой лучшей, которая у вас найдется, — сказал Мефистофель. — Что вам заказать, доктор? — спросил он Мака.

Мак все еще не мог опомниться после головокружительного перелета в Лондон. События следовали друг за другом слишком быстро, и его уму было не под силу охватить их разом — все путалось и мешалось в голове Мака, которому не дали ни часа отдыха после флорентийского эпизода. Немало хлопот и неудобств доставляла Маку его одежда, подобранная не по размеру. Мефистофель на этот раз сам занялся подбором костюма для своего героя: он переодел Мака во время их волшебного путешествия во времени и пространстве, но, имея в запасе слишком мало времени, сделал это весьма небрежно. Мефистофель подтолкнул своего рассеянного спутника к свободной кабинке на две персоны. Мак, заметив, что трактирщик глядит на него, очевидно ожидая приказаний, очнулся от грез.

— Мальвазия?.. Прекрасно, — сказал он. — Хозяин, я, кажется, заметил пирог с дичью у вас на полке буфета.

— Да, сэр. Так оно и есть, сэр.

— Принесите нам две порции, — распорядился Мак, бросая взгляд на Мефистофеля: ему казалось, что вдобавок ко всем неудобствам при путешествии в Лондон его забыли покормить перед отправлением.

— Да, и еще пол-каравая пшеничного хлеба, — прибавил Мефистофель с любезной улыбкой. — Скажите, милейший, не заходил ли к вам сегодня утром ученый доктор Джон Ди?

— Ах, сэр, как вам сказать, сэр… Его еще не было, но он обязательно заглянет к нам, ведь сегодня у нас есть рыбный пирог и картофельное пюре — его любимые кушанья. Он вряд ли сможет уйти, не отведав этих блюд, тем более что он скоро уедет в Богемию, ко двору тамошнего короля, — если, конечно, верить тому, что говорит кумушка Молва.

— Гм… Если вы водите дружбу с этой кумушкой, любезный, то спросите у нее, насколько сурово мы с приятелем обходимся с нерасторопными трактирщиками, забывающими о деле за болтовней.

— Слушаю, господин. Я сам пригляжу, чтобы вам немедленно подали завтрак, — сказал трактирщик и громко крикнул: — Полли! Накрывай стол для этих господ, да поживее!

И он вернулся к своей стойке; из заднего кармана его широких панталон высовывался край ветоши, которой он чистил посуду.

— Где мы? — спросил Мак, когда они с Мефистофелем остались одни. — И почему с нами нет Маргариты?

— Я оставил ее в моей приемной в Лимбе, — ответил Мефистофель. — Для того, что вам предстоит совершить сегодня, присутствие женщины вовсе не понадобится. Что касается вашего первого вопроса, я с удовольствием отвечу на него. Мы в Лондоне, в году 1588-м. Этот год был богат событиями для Англии, а также и для вас…

— Для меня? — воскликнул удивленный Мак. — Почему?

— Потому, что сегодня состоится премьера одной пьесы, посвященной вам. Я имею в виду «Трагическую историю доктора Фауста», разыгранную труппой графа Ноттингемского, с бесподобным Эдвардом Аллейном в главной роли. Возможно, вы уже смогли кое-что об этом узнать, занимаясь опытами по спирито-некромантической магии в Кракове.

— О да, — произнес Мак с важностью: ему очень хотелось показать перед Мефистофелем свою ученость, и, похоже, на сей раз ему представился подходящий случай. — Конечно, я знаю о ней. Это самая известная пьеса обо мне. И вы перенесли меня в Лондон, чтобы я мог присутствовать на премьере. Как это любезно с вашей стороны, дорогой Мефистофель!

Мефистофель приподнял одну бровь — очевидно, реплика Мака сильно удивила его.

— Однако… Я перенес вас сюда отнюдь не затем, чтобы вы глазели на сцену, сидя в партере, и вместе с остальной публикой аплодировали красивой лжи, на которую все поэты большие мастера. Здесь вас ждет важное дело.

— Хорошо, — сказал Мак, — я готов. По правде говоря, я догадывался, что эта премьера — не единственный повод для такого далекого путешествия. Итак, что мне предстоит сделать?

— Слушайте же, — ответил адский дух и тут же вынужден был умолкнуть, потому что к ним подошла служанка с подносом в руках. На подносе лежали два куска пирога, фаршированные мясом перепелок, пол-каравая хлеба из овсяной муки, и стоял кувшин с мальвазией — обыкновенным vin ordinaire из Бордо.