Вад Капустин - Полковнику нигде…

Против ожидания отчаянный поступок не повлек трагических последствий. Предвзятый критик просканировал салфетку и неверяще прочитал следующие строки:

— Какая прелесть! — огневик пришел в восторг. — Ваш собственный перевод Бодлера? Изумительно!

Ох-хо изучал старинную земную поэзию и даже посвятил французскому поэтическому гению две монографии. Сейчас критику повсюду мерещился Бодлер.

— А я думал, вы пишете только всякую чушь о регуллианских собаках! — огневик недолюбливал регуллиан, непоэтическую нацию, которая так и не удосужилась предоставить ему объект для критики. Говоря о собаках, Ох-хо, вероятно, имел в виду вовсе не пылеморских собачек.

Считая Баль-За-Мина биотрансформированным регуллианином, огневик был счастлив узнать, что положение с поэтами на Регуле изменилось. Отметим, что малопоэтичных орионцев и эриданцев Ох-хо тоже терпеть не мог, поэтому в межгалактическом конфликте все его симпатии были на стороне Альтаира.

Мирча, считавший написанное собственным творением, лишь холодно кивнул. Он не стал спорить: мало ли какие бывают в жизни совпадения? Может быть, никому неизвестный — в отличие от самого Баль-За-Мина — поэт Бодлер тоже бывал когда-то в «Богеме» и, по ошибке, разбил бутылку о какого-нибудь огневика. А потом тоже написал стихи, с восторгом выслушав неприятные, но так красиво воплощенные в цвет и запах слова.

Реакция поэта не остудила пыл нового знакомого.

— Делайте заказ, я плачу! — Ох-хо был богат и щедр. Подсев к Баль-За-Мину за стол, критик оплатил поэту так необходимую ему и Регулу еду. Будучи очень далеким, по натуре, от белковых организмов, огневик никогда не брался судить о пищевых запросах своих литературных друзей и, единственный, всегда предоставлял им право самостоятельного выбора. У огневика были собственные интересы — восхищенный исследователь хотел попросить у нового знакомого разрешения использовать в научных трудах так понравившийся ему перевод Бодлера.

Они подружились. Мирча, сытый и счастливый, благосклонно кивал, слушая пространные и абсолютно недоступные его пониманию рассуждения карирского критика о символике французского декаданса. Довольный Регул, которому впервые за последние дни наконец удалось наесться до отвала, задремал на полу под столом.

Растроганный внезапно обретенной духовной близостью, огневик предложил поэту с собачкой пожить некоторое время в снятом им на Альтаире-4 особняке, чтобы поработать в библиотеке, и ознакомиться с богатейшей коллекцией французской поэзии. Не видя никаких других способов обеспечить себе пропитание, Баль-За-Мин охотно согласился. Он, наконец, нашел надежного покровителя и очень рассчитывал отыскать у огневика пару новых романов Стивена Кинга — он не мыслил себе приличной библиотеки без произведений великого писателя.

Конечно, Ох-хо не был революционером. Огневики с потухшей звезды Карир — самые богатые существа современной галактики. Эти живые аккумуляторы, способные полностью обеспечить вселенную энергией: за время медленного угасания своей звезды они научились аккумулировать энергетические запасы в совершенно невероятных размерах. С помощью накопленной энергии карирцы самостоятельно согревают и освещают свою естественную среду. Душу огневики согревают поэзией. Потому-то и разобщенность Метагалактики им не нравится — это понижает интерес к критическим статьям по литературе.

Голод теперь поэту не грозил. Да и безопасность Мирчи была обеспечена — связываться с брызжущим энергией огневиком, способным обогреть (или испепелить) целую планету, решились бы очень немногие.

Разъяренная балеанка осталась ни с чем. Девушке тоже очень хотелось бы разбить бутылку — о голову самого Баль-За-Мина, но теперь это стало очень проблематичным. Однако она и не подозревала, что в зале Богемы у нее есть сторонник. Преданный и сочувствующий.

За сияющим огоньком золотой балеанской ауры, ярко вспыхивающим рядом с пылающим костром биополя новоявленного поэта, с симпатией и любовью наблюдал Грезаурыл Бромаву. Сеятеля больно задела неудача девушки.

Разочарованы были и поджидавшие весь вечер возможности нападения на заказанного шефом типа мафиози Майдо Гаврюхина. Теперь их задача — захватить поэта и доставить на Регул — оказалась невыполнимой.

Последовать за новыми друзьями, покинувшими гостеприимную «Богему», решился только неугомонный звездный сеятель. Ему терять было нечего. Своих у Бромаву никого уже не осталось. Кроме собранной полковником Бромом компании (и членов их семей).

Через полчаса в покинутое всеми основными персонажами кафе явилась сильно опоздавшая Лен-На. Она нашла «Богему» чрезвычайно скучной. В тот вечер там больше абсолютно ничего не произошло.

День у Кибербарса выдался плохой. Просто отвратительный.

Сначала из редакции сбежали Капитолина Николаевна и Лен-На: орготдел срочно вызвали на окраину галактики улаживать сложную финансовую проблему. Какая-то из новых, недавно сформированных интербригад внесла налоговый сбор не галкредитами, а местной, никому не известной и никому не нужной валютой. А затем — очевидно, чтобы избежать ответственности — горе-террористы дружно подорвались на своей же собственной, неумело изготовленной, самодельной мине.

Теперь орготделу предстояло решить, что же можно приобрести на месте для партийных нужд за уже оприходованные, но не имеющие хождения в галактике деньги. Сделанную покупку предстояло пустить в оборот, чтобы хоть как-то удовлетворить потребности вдов и сирот, буде таковые объявятся и попросят о помощи. Их появления вполне можно было ожидать. Как раз у таких болванов всегда обычно имеются и те и другие.

Громко проклиная халатность недосмотревшего, чересчур расслабившегося фининспектора (Ай-Вана), дамы удалились за покупками, бросив на кибера всю корректорскую работу.

Потом, вместо благодарности за непосильный труд, на беднягу обрушил град упреков и обвинений непосредственный начальник.

Грыз-А-Ву с возмущением заклеймил кибера позором за написанную анонимно статью — ту самую, про идеологию и волю, — которую охарактеризовал как антипартийную, оппортунистическую и клеветническую. В статье заместитель редактора, якобы, утверждал, что партия держится только на его, кибера, собственной воле.