Владимир Синельников - Смерть на острие иглы

Начавшаяся несколько часов назад гонка с преследованием подошла к своему финалу. Загонщики намного лучше своей жертвы знали местность. Больше уже Ивану так не повезло. Они отрезали путь на склон, и спасительные осыпи остались где-то высоко вверху. А потом и вовсе зажали беглеца в одной из расселин.

Иван размахнулся и швырнул в показавшегося из-за поворота одного из преследователей увесистый булыжник. Тот вскинул щит, парируя летящий в его сторону снаряд. За первым показался второй загонщик. Он также прикрывался щитом. Иван отступал все дальше по мрачной каменистой щели, кидая камни в неумолимо приближавшихся преследователей. Их предводитель в позолоченном шлеме даже не счел нужным прикрываться от летящих в его сторону каменных снарядов. Он просто ловко отбивал их своим прямым мечом, проделывая это так, как если бы ему мешала надоедливая муха.

Очень скоро Иван перекидал все «оружие пролетариата» в приближающихся противников, и настал момент, когда булыжники закончились. Иван бросился к одной отвесной стене, потом к другой, но безрезультатно. Чтобы забраться на такие скалы, надо было быть как минимум человеком-пауком из американского комикса для умственно отсталых. Приземлившись в очередной раз на пятую точку, Иван вдруг случайно ощутил круглый предмет в кармане.

— Эх! — Он взвесил на ладони стеклянный шар с заключенным в нем призраком. — По твоей вине я здесь очутился, так и ты получи причитающееся!

С этими словами он метнул шар в преследователей. Вожак с ленцой взмахнул мечом, шар со звоном разлетелся на мелкие кусочки, явив взорам моментально вспухшее белесое облако Иванова астрального двойника. Призрак колыхнулся и вдруг закрутился стремительной спиралью вокруг еще поднятого меча, а в следующий момент также стремительно всосался в кисть, сжимающую клинок.

Вожак остановился, как будто наткнувшись на незримую преграду. На его доселе бесстрастном лице проступило удивление. Внезапно он усмехнулся, глядя в глаза опешившему Ивану, а потом, повернувшись к своим подчиненным, в два замаха снес первой паре головы. Иван от неожиданности опять приземлился на пятую точку, а вожак между тем, не дожидаясь, пока следующая пара сориентируется в резко изменившейся обстановке, мягко скользнул вперед, и еще две головы покатились по каменистой земле. Ивана замутило от того, с какой легкостью расправлялся тип в позолоченном шлеме со своими воинами, но тошнота отступила куда-то в сторону, когда оставшийся в одиночестве вожак, многозначительно поигрывая мечом, направился в сторону Ивана.

— Право руля! — скомандовал капитан судна. Стоящий у штурвала контрабандист быстро выполнил команду, и корабль бесшумно скользнул в сторону. Собравшиеся на отмели остальные суда, что действительно прибыли сюда на лов рыбы, растаяли в полумраке наступающей ночи.

— Поднять все паруса! — продолжал отдавать команды капитан.

Матросы вскарабкались на мачту, и очень скоро с хлопком развернулся до этого убранный нижний парус. Судно заметно увеличило ход.

— И долго мы будем так передвигаться? — задала вопрос Ешка стоящему рядом помощнику капитана.

— До утра, — он хмуро взглянул на Ешку, — если повезет. Оказывается, в здешнем мире, как и на Земле, в среде мореходов царило поверье, что женщина на корабле — это к несчастью. И лишь солидная сумма золотом, уплаченная Ешкой за себя и своего спутника, смогла сломить нежелание контрабандистов взять на борт пассажирку женского рода.

Пока судно готовилось к отбытию, Ешка и Сева разыгрывали из себя богатых идиотов-туристов, коих немало попадало на Торг, изъявивших желание во что бы то ни стало принять участие в рыбной ловле.

Комедия, за которой с усмешками наблюдали рыбаки с других кораблей, длилась ровно до того времени, пока наступающая ночь не укрыла «Русалку» (так называлось судно рыбаков-контрабандистов) от окружающих.

— И не боитесь в темноте налететь на что-нибудь? — продолжала любопытствовать Ешка.

Сева в этой беседе не участвовал. Он, как только отпала потребность ломать комедию по части рыболовства, немедленно удалился в каюту, дабы никто не видел его мучений, вызванных немедля разыгравшейся морской болезнью.

— Все, на что мы можем натолкнуться, — это имперский корабль, патрулирующий морские границы, — буркнул помощник капитана.

— И что тогда?

— Тогда все зависит от того, поверят ли они байке, что нас сорвало с якоря и мы заблудились, — ответил моряк.

— А если не поверят?

— В этом случае не будет никакого «тогда», — хмыкнул помощник. — Нас просто утопят.

— И часто бывает подобное? — пристала Ешка еще с одним вопросом.

— Не так часто, но и не так редко, — туманно ответил помощник капитана и, развернувшись, покинул девушку.

Ешка еще некоторое время полюбовалась великолепным звездным небом, раскинувшимся над головой, недоумевая, как можно при встрече с патрулем надеяться на такую нелепую сказку. Даже она, знакомая с морским делом лишь понаслышке, понимала, что судно ведут исключительно по звездам. И насколько тупым надо было быть капитану сторожевого корабля, чтобы поверить в столь глупое объяснение о потере курса. Напрашивалось лишь одно логическое объяснение этой головоломки. Контрабандисты были не столь глупы, чтобы пускаться в опасное путешествие наобум, и у них существовали какие-то связи среди патрулирующих морскую гладь сторожевиков империи.

Успокоив саму себя этими умозаключениями, девушка отправилась в каюту к страдающему Севе.

А наутро ее разбудил топот команды по палубе и торопливые выкрики команд.

— О боже, — простонал измученный пони на соседней лежанке, — неужели эти остолопы не могут вести себя потише? Мне кажется, мы заплатили им вполне достаточно хотя бы для соблюдения элементарных приличий…

— Что-то случилось. — Ешка с тревогой прислушивалась ко все усиливающейся суматохе над головой.

— Да что там может случиться?! — Сева приподнялся с лежанки. — Я сейчас выйду и выскажу капитану все, что думаю о его плавающем корыте и сброде, именуемом командой.

— На свежий воздух тебе не помешает выйти, — согласилась с первой частью задуманного Севой Ешка, — но я бы тебе не советовала путаться под ногами у этих ребят. Иначе можешь в два счета оказаться за бортом…

— Да я сам кого хочешь искупаю. — Сева и в обычном-то настроении трудно поддавался уговорам, сейчас же было абсолютно бесполезно пытаться что-то ему втолковать.

Ешка живо вскочила и бросилась за направившимся с решительным видом на палубу коньком-горбунком.

Поднявшись наверх, она застала, к своему изумлению, Севу непривычно притихшим. Он стоял на корме около капитана и его помощника и внимательно прислушивался к их разговору. Что Сева внимательно слушает, Ешка определила по напряженно прядающим ушам конька-горбунка. Смотрел же Сева, как остальные, и очень пристально, на что-то находящееся за кормой «Русалки».