Владимир Синельников - Смерть на острие иглы

— Отвечай! — Пальцы некроманта с силой сжались на подбородке Ивана. — Впрочем, не надо, — усмехнулся он. — Мне недосуг слушать вранье. Сейчас я и так все узнаю.

Его взгляд стал еще пронзительнее, наливаясь притягательной силой. Иван был уже не в состоянии отвести взор от того мрачного, завораживающего света, что исходил из глаз некроманта. И он проваливался и проваливался, все глубже увязая в этом мрачном свете.

— Ого, — услышал он уже как сквозь вату, — да к нам пожаловал редкий гость. Со Знаком Пути. Неужели эти недоумки от магии решили, что на меня это может оказать какое-то влияние?

Ивану в этот момент стало окончательно все равно, что произойдет далее. Он погрузился в абсолютный покой, который тревожила лишь одна глупая мысль: «Что же медлит Айвен?»

Он попытался слабым усилием воли, а на большее тратиться было лень, изгнать беспокойную мысль, и ему это почти удалось, когда два светивших над ним почему-то черным светом солнца вдруг полыхнули со страшной силой — и сознание Ивана обожгло страшной болью. Он закричал, пытаясь отвести взгляд от горящих светил. Боль смыла наваждение, черные, слепящие шары мигнули и погасли, и Иван опять очутился в низкой зале.

Перед ним на коленях, опершись одной рукой об пол, стоял тот же некромант. В его спине торчал так хорошо знакомый Ивану длинный прямой меч. А чуть в стороне маячил Айвен, с любопытством наблюдая за делом рук своих. Острие меча вылезло спереди где-то в районе печени. Руку призрака в теле Айвена явно направлял опытный воин. Одним ударом, в конечном счете смертельным, он заставил жертву еще изрядно помучиться перед неизбежной кончиной.

Некромант с трудом поднял голову и, скользнув взглядом по Айвену, уставился искаженными от боли глазами на Ивана.

— Я проклинаю тебя, пришелец, — прохрипел он, — памятью предков…

Тут силы оставили поверженного повелителя мертвых, а может, его темные боги решили сжалиться над своим слугой. Некромант рухнул на каменный пол и затих.

Иван даже не успел с облегчением вздохнуть, как в его голове завертелся водоворот звуков, а вокруг взвихрился поток бесплотных, призрачных теней.

— Пойду окунусь. — Сева поднялся с мелкого, будто специально просеянного, золотистого песка и пошел к воде.

— Не боишься? — Ешка, бездумно созерцавшая до этого темно-синее небо, взглянула в сторону направлявшегося к накатывающимся на пляж волнам конька-горбунка.

— Чего?

— Акул хотя бы.

— Черт с ними, но мне просто необходимо смыть с себя грязь. — С этими словами Сева с шумом обрушился в море.

Ешка приподнялась и села, с завистью наблюдая за плещущимся в воде коньком-горбунком.

Когда они достигли острова, Сева тяжело плюхнулся на полоску пляжа, окаймлявшую побережье. Ни у конька-горбунка, ни у его спутницы не было сил разговаривать. Сева еле дотянул до земли, потратив все свои силы во время погони золотых пегасов, а Ешка еще не вполне отошла от стресса, вызванного этой погоней. Ешка оглянулась на буйную зеленую растительность, начинавшуюся сразу за десятиметровой полоской пляжа. Никто не торопился проверить, что за странные личности пожаловали к ним в гости. Ни таинственные шаманы Кайдаля, ни их слуги… даже птицы не обращали никакого к внимания на две одинокие фигурки на песке.

— Что ты так пристально смотришь на эти заросли? — Сева рухнул рядом с Ешкой на горячий песок.

Ешка взглянула на своего спутника. Сева выглядел очень довольным. По его морде, полной блаженства, стекали прозрачные, искрящиеся на солнце капельки воды, шкура потемнела и приобрела темно-коричневый цвет. Конек-горбунок встряхнул гривой, окатив Ешку водопадом брызг.

— Ты что делаешь, идиот?! — взвизгнула девушка, отскакивая в сторону.

— А что? — Конек-горбунок был само простодушие. — Всего лишь подвигаю тебя к тому, чтобы последовала моему примеру…

Ешка открыла было рот, чтобы высказать все, что она думает о манерах своего четырехногого спутника, но, взглянув еще раз на скалящегося Севу, лишь махнула рукой и принялась решительно раздеваться.

Морская вода была восхитительной. Ешка пару раз нырнула в кристально чистую глубину, потом перевернулась на спину и замерла в полной неподвижности, чуть покачиваясь на невысоких волнах. Вокруг нее сразу же собралось множество любопытных мальков. Рыбья мелочь тыкалась в тело девушки, и от этой ласковой щекотки Ешка чувствовала, как уходит нервное напряжение, растворяясь без остатка в прохладной голубоватой бездне.

— Жалко, я не человек, — поделился своими мыслями Сева, когда Ешка выбралась из воды и подошла к развалившемуся на песке спутнику.

— Почему? — Девушка мстительно тряхнула намокшими волосами, в свою очередь устроив душ коньку-горбунку.

— Мы бы тогда поселились на этом пляже, — Сева с одобрением оглядел золотящуюся на солнце обнаженную женскую фигуру, — ты была бы Пятницей, а я Робинзоном…

— Подбери губу, — посоветовала ему девушка, отжимая волосы, — а то песок набьется. И перестань пялиться. Я тебе не лошадь.

Она с наслаждением растянулась на горячем песке.

— Кто тебе сказал, что я пялюсь? — состроил удивленную морду Сева. — Я просто любуюсь. Красота — она универсальна в любом проявлении.

— Однако морское купание настроило тебя на философский лад, — заметила Ешка.

— Почему — настроило? Да я по жизни философ.

— Ты бы лучше спустился с духовных вершин на грешную землю, — посоветовала Ешка.

— Зачем?

— Затем, что неподалеку от тебя, — Ешка махнула рукой в сторону зарослей, — произрастает полное меню, а я, как ты знаешь, сено есть не приучена.

— Да не переживай ты, — фыркнул Сева. — Найдем мы тебе какой-никакой ананас или банановую пальму. Здесь же тропики все-таки… Как там в Писании сказано? — Сева в задумчивости наморщил лоб. — Типа что птица не заботится о пропитании, так как Господь отстегивает ей что поклевать своевременно…

— Это ж надо так испохабить Библию, — восхитилась Ешка Севиной интерпретацией текста.

— Я мысль передал правильно? — спросил Сева.

— В общих чертах.

— Тогда что ты придираешься? Я тебе не богослов какой-нибудь, чтобы учить все эти Заветы наизусть.

— И откуда ты такой подкованный в литературе взялся? — лениво вопросила она Севу, закинув руки за голову и подставляя тело ласковому солнцу.

— При чем здесь литература? — удивился Сева. — Просто я обожаю кино и стараюсь не пропускать ни одну премьеру. Ну и телевизор смотрю, а там популярных программ сейчас развелось — тьма. Хотя иногда и книжки почитываю.

— Киноман, значит, — констатировала девушка. — А вот скажи мне, киноман, что нам дальше делать? Где искать этих таинственных шаманов?