Петр Бормор - Игры демиургов (сборник)

– Нет.

– Ну тогда просто прими к сведению.

Демиург Мазукта взъерошил волосы ладонью.

– Ну и что же теперь делать?

– Не знаю. Отпусти ее обратно, пусть живет заново.

– С ума сошел? Как ее можно обратно отпускать? Там такой жестокий мир, а она такая… такая нежная, хрупкая… и только-только почувствовала нормальное обращение!

Шамбамбукли посмотрел на друга долгим задумчивым взглядом. И сказал самое умное, что смог в этой ситуации:

– Хмм.

– Если бы она была с тобой, я был бы спокоен, – продолжал Мазукта. – Знал бы, что никто ее в обиду не даст, что она накормлена, напоена, обласкана и ни в чем не знает недостатка. Но ты же отказываешься! А вот так, бросать ее на произвол судьбы и каждую минуту думать «как она? что с ней?» – нет, так я не могу.

– Мазукта, – глядя в пространство, пробормотал Шамбамбукли. – Ты за несколько месяцев даже не узнал ее имя.

– Ну и что? Мы друг друга по именам и не называли, как-то в голову не пришло. Просто болтали, и все.

– Просто болтали… – Шамбамбукли криво усмехнулся. – Ладно, пусть будет так. А что все-таки делать будем?

Демиурги вернулись в палату. Шамбамбукли при этом подталкивал Мазукту в спину, а у того был такой вид, как будто он всерьез раздумывает, не поздно ли еще сбежать в Тартарары какого-нибудь мира.

– Эээ… кхм! – начал Мазукта. – Мы тут… то есть, ну-у, да. Мда. Такое дело. Это… помнишь, я говорил… ну, что у меня есть… как бы… ну, друг. Который тебя… в тебя…

– Влюблен? Помню. Я думала… – девушка запнулась и перевела тревожный взгляд на Шамбамбукли. – Ты хочешь сказать, что это и есть твой друг?

– Ах нет, ну что вы! – откровенно глумливая улыбка Шамбамбукли могла бы затмить Сверхновую. – Просто мой приятель Мазукта слишком застенчив, чтобы высказаться прямо.

Брови Мазукты поползли вверх, а челюсть, наоборот, ухнула вниз. Шамбамбукли же продолжал вещать:

– Поскольку я являюсь как бы лицом духовным, он пригласил меня для заключения… Ах да, кстати, поздравляю! – Шамбамбукли всунул девушке в руки свой букетик.

– С чем? – слабым голосом спросила она.

– То есть как «с чем»? – притворно удивился Шамбамбукли. – Мазукта, ты что, не говорил ей?

Мазукта сделал два шага вперед на негнущихся ногах и как подстреленный рухнул на колени возле кровати.

– Ло… То есть Ли. Раз уж такое дело… А-а, ч-черт, была не была, плевать на все, будь моей женой!

– Зима, – сказал демиург Шамбамбукли.

– Зима, – подтвердил демиург Мазукта.

Друзья, одетые в теплые меховые тулупы, сидели на верхушке огромного валуна. Вокруг, насколько хватало глаз, расстилалась белая заснеженная степь.

– Красиво, – сказал Шамбамбукли и бросил вниз снежок.

– Красиво, – согласился Мазукта и спрыгнул с валуна. – Ну что, за работу?

– Ага! – Шамбамбукли спрыгнул следом и огляделся. – С чего начнем? С деревьев или грибов?..

– Нефиг зря тратить время. Начнем сразу с человека. Ты лепи мужика, а я… – Мазукта запнулся и опасливо глянул куда-то вверх, – нет, мужика лучше я вылеплю. А ты – бабу.

Шамбамбукли с готовностью кивнул, потер ладони и начал катать снежный ком, из которого надлежало вылепить снежную бабу. Некоторое время демиурги работали в молчании.

– Ну-ка, ну-ка… – Мазукта присмотрелся к результату своих трудов. – Так, годится. А у тебя что? Ну вообще блеск. Фигуристая! Шамбамбукли, ты где таких видел?

– Во сне.

– Ааа… ну тогда ладно.

Мазукта обошел вокруг снежной бабы, одобрительно бормоча себе под нос.

– Красавица. Мой, вообще-то, тоже ничего. Конечно, людей обычно лепят из грязи, да где ж ее взять в такую погоду?

– Можно было подождать до весны, – сказал Шамбамбукли.

– Весна здесь настанет нескоро, – сухо отозвался Мазукта. – И будет означать конец этого мира. Я же тебе говорил, ты что, не слушал?

– Нет, – честно признался Шамбамбукли.

– Хм… Тогда повторяю. Мы в мире вечной зимы. Мир звенящей чистоты, холодной красоты и кристального совершенства. Таким я его вижу.

Шамбамбукли помолчал, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Ну? – подбодрил Шамбамбукли.

– Что «ну»? Солнца здесь нет. Так что весны не будет… в ближайшую астрономическую эру. Ладно, давай дальше строить.

Демиурги снова углубились в работу. Мазукта вытесывал из ледяных глыб деревья и кусты, а Шамбамбукли развешивал на ветвях снежные цветы, птичек и бабочек. Скоро вокруг возник настоящий райский сад, и в нем демиурги расставили ледяные скульптуры животных в полный рост.

– Ну, все, – провозгласил довольный Мазукта. – На сегодня хватит, пожалуй. Завтра вдохнем в них жизнь – и у нас получится мир прекрасный и гармоничный. Ты только глянь, какая красота! Какие изысканные формы, какой блеск! Правда ведь, замечательная была идея?

Шамбамбукли отошел на пару шагов, присмотрелся, отошел еще на шаг… споткнулся о камень и растянулся на снегу.

– Это что? – удивился он, разглядев камень как следует.

– Это? Ну… вообще-то, верхушка трубы. Фабричной.

– Верхушка фабричной трубы?! Мазукта! Что там, под снегом?

– Ну что, что… Уже неважно, что там было. Считай, нет там больше ничего. Так, ерунда всякая. Зато посмотри, какой прекрасный мир получился после Рагнарека!

– Смотри, как все замечательно устроено! – горделиво произнес демиург Мазукта и кивнул на свой мир.

– Да, очень мило, – согласился демиург Шамбамбукли.

– Мило – не то слово!

Мазукта раскрыл папку с кучей графиков и продемонстрировал их товарищу.

– Видишь, какой уровень благосостояния? А наука? А искусство и образование? А уровень моей популярности? Вот то-то же! Осталось только одно маленькое дельце…

Мазукта протянул руку и нажал на кнопку «Армагеддон».

– Зачем?! – вскрикнул Шамбамбукли.

Мазукта перевел на него удивленный взгляд.

– Что значит, зачем? А как же я попаду в таблицу рекордов, если не завершу игру?

Сон был беспокойным, очень хотелось проснуться, но никак не получалось. Два голоса спорили, то и дело переходя на повышенные тона – один голос знакомый, родной и вполне ожидаемый, а другой… никогда такого не слышала! Да мало ли что может присниться.

– Уйди, по-хорошему прошу. Не лезь ей в душу.

– Извините, но куда же мне еще лезть?

– А вот никуда и не лезь!

– Это почему же?

– Она моя.

– И вовсе нет! Вы ее что, купили?

– Нет. Я ее люблю.

– Я, представьте, тоже.

Девушка беспокойно перевернулась на другой бок, и голоса испуганно затихли.

– Ты ее чуть не разбудил! – прошептал один.

– Неправда.

– Уйди.

– Не уйду! Я первый был.

– Ха! Я с ней знаком почти с рождения!

– А я – еще до того, как она родилась!