Эдуард Пак - Измперение инкогнито

— Ну, если только девственниц, то это мне не грозит — засмеялась Ленка, жмурясь от удовольствия в его крепких объятиях.

— Ну тогда ладно. Завтра приходи, я провожу тебя.

Собравшись, они вышли во двор. На улице было необычно людно для этого времени суток.

— Лешка, а что это люди все на улицу высыпали? Двенадцать уже, а они толпами ходят — спросила Ленка, кутаясь в кофту.

Во дворе действительно было необычайно много людей, они собирались в кучки по пять-шесть человек и что-то оживленно обсуждали. Все скамейки были заняты, а несколько мамаш с маленькими детьми сидели на расстеленных тут и там одеялах.

Леха пожал плечами.

— Не знаю, может свадьба или день рождения у кого, хотя больше похоже на лагерь для беженцев — сказал Леха, усмехаясь — да ладно, пошли уж, я замерз что-то.

Весело болтая, они прошагали два квартала, затем пересекли небольшой пустырь. Странно, но почти во всех окнах жилых домов горел свет, а людей было много и возле Ленкиного дома.

Спросить, что случилось, было почему-то не удобно — вдруг праздник какой ни будь всероссийский, а они — какой позор — одни из всех не знают. Поэтому, ни кого ни о чем не спрашивая, они так и расстались, договорившись встретиться завтра.

Побросав немытую посуду в раковину, Леха торжественно пообещал сам себе, что помоет ее завтра.

Внезапно вырубился свет. Леха на ощупь пробрался к выключателю и пощелкал им, в надежде, что свет все же появится, но все было напрасно.

Подойдя к окну, он стал рассматривать соседние дома, выискивая огоньки в других окнах. Стало очевидно, что отключили весь квартал.

Всякий раз, когда пропадало электричество, ему казалось, что время пятится, отползает назад в те эпохи, когда их прадедушки и прабабушки коротали вечера под свет лучин и свечей. Его всегда удивляло, чем же они занимались тогда, по вечерам, без телевизоров, компьютеров и телефонов.

Заняться было абсолютно нечем, пришлось укладываться спать.

Другого источника света, кроме простенькой зажигалки, в доме не нашлось. При неверном свете дрожащего огонька он кое-как застелил свою постель. Только накрыв пружинный матрас свежей простыней, он спохватился, что на другом конце китайской безделушки имеется встроенный фонарик. Передвинув рычажок на боку маленького корпуса, он посветил фонарем, провел туда-сюда по стенам синим ультрафиолетовым лучом, и раздевшись, завалился спать.

Сон, однако, все ни как не шел. На улице внезапно поднялся сильный ветер, хлопнула створка окна, громко врезавшись в стену.

Выругавшись в полголоса, Леха пошлепал по холодному полу. Щелкнув шпингалетом, он вновь повалился на кровать. Через некоторое время, его все же сморил какой-то тяжелый и неприятный сон.

Ему приснилась его подруга, Ленка. С веселым смехом, она тянула с него одеяло, а он всеми силами отбрыкивался от нее.

— Ленка, дай поспать — недовольно пролепетал он сквозь сон и проснулся.

Его окружала почти полная темнота, лишь широкий, бледный луч зарождающейся луны позволял разглядеть загадочные силуэты предметов. Обычно даже при отсутствии освещения, в Лехиной комнате было не так уж темно, благодаря уличному фонарю, торчащему прямо под его окном, но не теперь.

Леха вспомнил, что электричество отключили во всем квартале. Он лениво потянулся к тумбочке, где как он помнил, оставалась зажигалка, но там ее не оказалось.

Одеяло, однако, продолжало медленно сползать по его ногам, а веселый Ленкин смех преобразовался в какое-то отвратительное низкое покряхтывание и сипение.

Леха отдавал себе отчет, что само по себе одеяло двигаться не могло. В силу своей профессии, ему не впервые в своей жизни приходилось сталкиваться нос к носу со всеми проявлениями смерти, однако сейчас в нем проснулся черный первобытный страх.

В квартире он был совершенно один и прекрасно помнил, что закрыл дверь за своей подругой. Воображение услужливо подсунуло ему ужасного уродливого монстра, прячущегося у него под кроватью, его черные руки с непреодолимой силой тянущиеся к его горлу. Волна ужаса перед неизведанным и загадочным накрыла его с головой, однако усилием воли он заставил себя не двигаться с места.

Одеяло, словно живое, уже сползло почти до половины, оно неприятно щекотало икры, открыв живот и верхнюю часть ног.

Замирая от страха, Леха до боли в глазах всматривался в изножье своей кровати. Почти в полной темноте он сумел разглядеть только черный силуэт похожий на огромную лохматую голову, прячущуюся за спинкой его кровати.

Покряхтывание сменилось отвратительным причмокиванием. Леха дико взбрыкнул, окончательно сбрасывая с себя одеяло.

Нервы не выдержали — он рывком сел, подобрав под себя ноги. Дыхание участилось, будто бы он только что пробежал стометровку, а сердце бухнуло так, что грозило разорвать грудную клетку.

Шебуршание и неприятное постукивание по паркету переместилось под кровать. Леха вскочил, стараясь умерить свое шумное дыхание, замер в нелепой позе, широко расставив ноги.

Внезапно его отвлек какой-то шум со стороны окна. Обернувшись, он не поверил своим глазам — в неверном свете луны, он разглядел в своем окне два просвечивающих силуэта.

Два смазанных пятна приникли к раме его окна на третьем этаже — их отвратительные, бледные словно мучные черви, безносые лица прилипли к стеклу, их глаза светились в темноте зелеными фонариками, с любопытством оглядывая его комнату. Леха ощутил на себе их шарящие, липкие и холодные взгляды.

Высоко подобрав ноги, он сделал невероятный прыжок и перемахнул через спинку кровати. Ловкие, заученные движения успокоили его нервную систему — ведь он привык действовать в условиях стрессовой ситуации не теряя головы.

Схватив в охапку одежду, он, сломя голову, ринулся к выходу. Искать спасения в своей квартире уже не было ни какого смысла. Сметая все на своем пути, он ворвался в коридор. Замок не подвел, открывшись с первой же попытки.

Вывалившись в подъезд, он на секунду остановился и всем весом навалился спиной на свою дверь. Мощный удар откинул его почти на середину подъезда, тут он невольно порадовался, что в свое время врезал английский замок, захлопывающийся автоматически. Оставалось только надеяться, что тот, кто его преследует, не знает как он открывается изнутри. Стараясь успокоиться, Леха лихорадочно искал в охапке прихваченных вещей потерянную зажигалку.

Дверь напротив с треском открылась и тут же резко застыла, сдерживаемая туго натянутой цепочкой. В тишине пустого подъезда, она вдруг зазвенела, словно перетянутая гитарная струна.

Наконец-то, в заднем кармане брюк, Леха сумел нащупать пластмассовый корпус. Включив фонарик, он увидел свою соседку бабу Маню. Старушка была одета в белую ночнушку до самых пят, ее седые космы были растрепаны и мочалкой торчали во все стороны. Выпучив безумные глаза, она пыталась протиснуться в узкую щель. Картина выглядела просто сюрреалистично в мертвенном бледно-голубом свете зажигалки.