Эдуард Пак - Измперение инкогнито

— Благодарю, благодарю тебя о мой повелитель — послышался сухой треск — старый визирь чуть не разбил лоб о мрамор пола.

Сборы не заняли много времени. Магический жезл, зеркало, немного ингредиентов. Эмир не стал утруждать себя излишней ношей и колдовскими артефактами. Главное было необходимо выиграть время.

Спустя час они уже стояли на скале Нгоро, прощаясь со старым визирем. Им предстояло проделать прыжок в измерение Земля, а уж затем по приоткрытому порталу сместиться в город Москву в измерение Варда.

Еще через час они стучались в главные городские ворота Каргерии.

Древо жизни, Древо родитель… С самой зари времен Древо признавало и подчинялось только лесному племени эльфов. С самых истоков этого мира эльфы поселились и жили только исключительно на данном волшебном растении. История возникновения содружества эльфов и меллиронов настолько древняя, что ее помнят лишь самые старые эльфы, да и то только с рассказов своих бабушек и дедушек, которые в свою очередь слышали ее от своих пращуров, молодежь же не достигшая в возрасте и двухсот лет воспринимают настоящее положение вещей как само собой разумеющееся, не задумываясь об истоках.

Конечно же это отнюдь не простое дерево. Магия природы сполна воплотилась в своем воистину волшебном детище. Корни этого дерева напрямую черпают природную ману прямо из самого источника.

Воистину же необычайные свойства дерева заключаются в том, что оно находится одновременно в двух параллельных мирах.

Профессорами академии волшебства, с разрешения эльфов, всесторонне и тщательнейшим образом было изучено это его свойство.

Им удалось выяснить, что росток меллирона можно посадить как самый обыкновенный саженец. До возраста примерно двух лет оно абсолютно ни чем не отличается от своих сородичей, от того же самого саженца дуба. В этот период оно так же уязвимо как и все остальные деревья. Его можно срубить, его корни могут подточить черви или свалить внезапный ураган. В возрасте же примерно двух с половиной лет оно как бы врастает в параллельное пространство, вернее в область междумирья. Эта область находится как бы в промежутке между мирами — их собственным и соседним.

Профессора академии волшебства так же выяснили, что там в междумирье Древо жизни, как ни парадоксально, имеет всего лишь один ствол, являясь по сути дела одним растением. Все ростки вливаются в него, срастаются в единый и нерушимый монолит. Та же часть которая находится в реальном пространстве с этой поры развивается несколько отлично от своих обыкновенных сородичей. Рост с этого времени убыстрятся многократно, за сутки набирая до полуметра. Растет только ствол, почти не выбрасывая мелких веток и листвы и только набрав высоту примерно ста пятидесяти метров раскидывает пышную крону. Только его ветви находятся непосредственно в самом измерении, ствол же — в двух измерениях одновременно, что не мешает ему быть вполне материальным, вот только стихия над ним не властна, ствол дерева стоит неколебимо, лишь ветви колышет вездесущий ветер.

Жучки короеды уже заканчивали свою работу. Невероятно маленькие — с булавочную головку — они обладали мощнейшими челюстями, которыми работали на удивление проворно, слаженно и удивительно аккуратно. Их блестящие коричневые спинки стремительно мелькали туда-сюда по всей поверхности огромного куска железного дерева. Словно маленькие ваятели, они будто вынимали из бесформенной толщи древесины свое произведение искуссва, тончайшая стружка невесомой пылью сама по себе поднималась к потолку и исчезала за приоткрытым окном.

Ствол железного дерева, высушенный и зачарованный по всем правилам, на глазах приобретал форму массивной резной двери, плавно закругленной к верху. Древесина нежного кофейного цвета с красивым, словно светящимся изнутри, внутренним узором быстро обретала законченные черты.

Обработать столь твердый и надежный материал было не под силу ни одному плотнику или столяру из числа людей или эльфов, даже гномы привычные к обработке столь твердых материалов вряд ли бы с этим справились, однако насекомым это было вполне по силам.

Жучки короеды почти закончили свою часть работы, наводя последний лоск на гладкой поверхности двери, их место заняли нежно зеленые гусеницы, начавшие покрывать дерево тончайшим лаком, выделявшимся из их набухших чрев.

За работой насекомых вот уже несколько часов терпеливо наблюдали двое эльфов, вернее эльф и эльфийка. Облаченные в свои парадные, снежно белые одеяния, они удобно расположились в великолепных креслах. На резном столике было водружено некое ажурное и прозрачное, словно горный хрусталь, сооружение, в котором обычный человек ни за что бы не признал обыкновенный самовар, однако эльфы именно из него наливали и пили самый обыкновенный ромашковый чай.

Они были мужем и женой, это сразу было видно по тому, какими взглядами они обменивались, по жестам, движениям и по тысяче других не видимых глазу признаков.

— Вернигор, ты еще ни чего не говорил нашему мальчику? — обратилась эльфийка к эльфу.

— Велидас, стоило ли тащить этот неподъемный кусок дерева к нам в дом так высоко, чтобы на следующий день все ему рассказать. Дверь еще не готова, а я хочу чтобы это было для него сюрпризом, ведь этот день станет главным днем в его жизни.

— Да, наш мальчик уже совсем взрослый — со вздохом ответила Велидас — просто не терпится его обрадовать.

— Еще совсем немного — ответил эльф, нежно сжав своею ее ладонь — надо послать Хилоса, чтобы он разыскал Цветогора.

— Да, а кто разыщет самого Хилоса, этого старого лежебоку? — ответила Велидас — небось забился куда ни будь и спит без задних ног.

— Я все слышу — пробубнил тоненький хриплый голосок из под дивана, и судя по тону, весьма и весьма не довольный — и вовсе я не спал, я думал!

Вернигор прикрыл рот ладонью, сдерживая готовый сорваться с губ смешок — леший к старости стал очень обидчивым.

— Ой, приношу свои извинения, Хилос, я была не права, отрывая тебя от философских размышлений, но не мог бы ты найти нашего Цветика?

— Ох хозяйка, вы до сих пор называете его этим куцым именем, а ведь он почти что взрослый, хорошо, что он вас не слышит, вы же знаете, что он всегда из за этого жутко злится — проскрипел голос из под дивана.

— Да, Велидас — неожиданно поддержал старого Хилоса Вернигор — дети так жестоки, пожалуй пора звать нашего малыша полным именем, не то его просто напросто засмеют ровесники.

— Я постараюсь — со вздохом ответила Велидас, но он навсегда останется для меня моим крошкой, моим корешком, моим Цветиком.