Клиффорд Саймак - Волшебный квартет

Потому что Сильвестр вскочил, положил передние лапы на стол и схватил два самых сочных куска ростбифа. Услышав голос Кэрол, Сильвестр стремительно скрылся под столом вместе со своей добычей.

— Котик проголодался,— сказал Шекспир.— Он находит себе пропитание где может.

— Когда дело касается еды,— пожаловалась Кэрол,— он забывает о хороших манерах.

Из-под стола донеслось довольное урчание.

— Досточтимый Шекспир,— сказал Дух.— Вы прибыли сюда из Англии, из городка на реке Эйвон.

— Край, радующий глаз,— вздохнул Шекспир.— Но полный всякого отребья. Разбойники, воры, убийцы — кого там только нет!

— А я вспоминаю лебедей на реке,— пробормотал Дух.— Ивы по берегам, и...

— Что-что? — вскрикнул Оп.— Как это ты вспоминаешь?

Дух медленно поднялся из-за стола, и в этом движении было что-то, что заставило всех поглядеть на него. Он поднял руку — но это была не рука, а рукав одеяния... если это было одеянием.

— Нет-нет, я вспоминаю,— сказал он глухим голосом, доносившимся словно откуда-то издалека.— После всех этих лет я наконец вспоминаю. Либо я забыл, либо не знал. Но теперь...

— Почтенный Дух,— сказал Шекспир,— что с вами? Какой странный недуг вас внезапно поразил?

— Теперь я знаю, кто я такой! — торжественно сказал Дух.— Я знаю, чей я дух.

— Ну и слава Богу,— заметил Оп.— Перестанешь теперь хныкать об утраченном наследии предков.

— Но чей же вы дух, если позволено будет спросить? — сказал Шекспир.

— Твой! — взвизгнул Дух.— Теперь я знаю! Теперь я знаю! Я дух Вильяма Шекспира.

На мгновение наступила тишина, а потом из горла Шекспира вырвался глухой вопль ужаса. Одним рывком он вскочил со стула, перемахнул через стол и кинулся к двери. Стол с грохотом опрокинулся на Максвелла, и тот упал навзничь вместе со стулом. Край столешницы прижал его к полу, а лицо накрыла миска с соусом. Он обеими руками принялся стирать соус. Откуда-то доносились яростные крики Опа.

Кое-как протерев глаза, Максвелл выбрался из-под стола и поднялся на ноги. С его лица и волос капал соус.

На полу среди перевернутых тарелок восседала Кэрол. Вокруг перекатывались бутылки с пивом. В дверях кухни, уперев пухлые руки в бока, стояла могучая повариха. Сильвестр, скорчившись над ростбифом, торопливо рвал его на части и проглатывал кусок за куском.

Оп, прихрамывая, возвращался от входной двери.

— Исчезли без следа,— сказал он.— И тот, и другой.

Он протянул руку Кэрол, помогая ей подняться.

— Не дух, а идиот! — сказал он злобно.— Не мог промолчать. Даже если он и знал...

— Но он же не знал! — воскликнула Кэрол.— Он только сейчас понял. Благодаря этой встрече. Может быть, какие-то слова Шекспира пробудили в нем воспоминания... Он же только об этом и думал все эти годы, и, конечно, от неожиданности...

— Последняя соломинка! — объявил Оп.— Шекспира теперь не разыщешь. Так и будет бегать без остановки.

— Наверное, Дух отправился за ним,— предположил Максвелл,— Чтобы догнать его, успокоить и привести назад к нам.

— Успокоить? — переспросил Оп,— Это как же? Да если Шекспир увидит, что Дух за ним гонится, он побьет все мировые рекорды и в спринте, и в марафоне.

Они уныло сидели вокруг дощатого стола в хижине Опа. Сильвестр лежал на спине у очага, уютно сложив передние лапы на груди, а задние задрав кверху. На морде застыло выражение глуповатого блаженства.

Оп подтолкнул стеклянную банку к Кэрол. Она понюхала содержимое и сморщила нос.

— Пахнет керосином,— сказала она.— И вкус, насколько помню, абсолютно керосиновый.

Зажав банку в ладонях, она сделала большой глоток и протянула ее Максвеллу со словами:

— А знаете, и к керосину можно привыкнуть!

— Это хороший самогон! — обиженно сказал Оп.— Впрочем,— признал он после некоторого раздумья,— ему, пожалуй, следовало бы дать немножечко дозреть. Только он расходуется быстрее, чем я успеваю его гнать.

Максвелл угрюмо отхлебнул из банки. Едкая жидкость обожгла горло, фейерверком вспыхнула в желудке, но и это не помогло. Он остался трезвым и мрачным. Бывают моменты, подумал он, когда напиться невозможно, сколько чего ни пей. А как хорошо было бы сейчас напиться до беспамятства и не приходить в себя дня два! Может быть, когда он протрезвеет, у него будет не так скверно на душе.

— Одного не могу понять,— говорил Оп.— Почему старина Билл так перепугался своего духа? А тут сомневаться не приходится. Он прямо-таки полиловел. Но ведь до этого они с Духом так хорошо ладили. Ну, конечно, сперва он немного нервничал — но чего и ждать от человека из шестнадцатого столетия? Однако, едва мы ему все объяснили, он даже обрадовался. И воспринял Духа с гораздо большей легкостью, чем мог бы его воспринять, например, человек двадцатого столетия. Ведь в шестнадцатом веке верили в духов, и поэтому встреча с духом не могла произвести впечатления чего-то сверхъестественного. И он был совершенно спокоен, пока Дух не заявил, что он — его дух. Но уж тогда...

— Его очень заинтересовали наши взаимоотношения с маленьким народцем,— сказала Кэрол.— Он взял с нас слово, что мы его свозим в заповедник и познакомим с ними. Он всегда в них верил, как и в духов.

Максвелл приложился к банке и пододвинул ее Опу, утирая губы тыльной стороной руки.

— Одно дело чувствовать себя легко и свободно в обществе первого попавшегося духа,— сказал он,— и совсем другое — нарваться на духа, который оказывается твоим собственным. Человек внутренне не способен понять и принять свою смерть. Даже зная, что духи — это...

— Ради Бога, не начинайте сначала! — взмолилась Кэрол.

Оп ухмыльнулся:

— Ну, во всяком случае, он вылетел оттуда стрелой. Точно ему к хвосту привязали шутиху. Он даже щеколду не откинул, а пробил дверь насквозь.

— Я ничего не видел,— отозвался Максвелл.— У меня на физиономии лежала миска с соусом.

— Ну, радости эта заварушка никому не принесла,— философски заявил Оп,— кроме вон того саблезубого. Он сожрал целый ростбиф. С кровью, как ему нравится.

— Он никогда не теряется,— сказала Кэрол.— И из всего умеет извлечь выгоду.

Максвелл пристально посмотрел на нее:

— Я давно уже хочу спросить вас, каким образом вы-то очутились в нашей компании. Мне казалось, что после истории с колесником вы навсегда отрясли наш прах со своих ног.

— Она беспокоилась о тебе,— хихикнул Оп.— А кроме того, она любопытна как не знаю кто.

— И еще одно,— продолжал Максвелл.— Как вообще вы оказались замешанной в это? Вспомним, с чего все началось. Вы предупредили нас про Артефакт... что его продают.

— Я вас не предупреждала! Я просто проговорилась. А потом...

— Вы нас предупредили,— категорическим тоном повторил Максвелл.— И совершенно сознательно. Что вы знаете про Артефакт? Вы должны о нем что-то знать, иначе его пропажа вас не встревожила бы.