Роберт Сильверберг - На дальних мирах (сборник)

Он лежит на полу, кажется, уже несколько часов. Когда ему связывали руки, то забрали у него часы; впрочем, из-за мешка на голове взглянуть на них все равно невозможно, однако он знает, что день уже клонится к вечеру, и через несколько часов линия материализации, проходящая между империей и Чикаго, исчезнет. Так что даже если его и не казнят, он останется здесь — самая печальная судьба, которая может постигнуть торговца из Чикаго. Веревки, которыми связаны его запястья, так въелись в кожу, что она начинает саднить; Малрини душно, от этой духоты его начинает подташнивать, лицо покрывается липким потом.

Через некоторое время он впадает в тяжелую дремоту и даже засыпает. Затем внезапно просыпается; мысли путаются, он не сразу понимает, где находится, его слегка знобит, он умирает от голода; по его подсчетам, он находится в подвале уже от двенадцати до восемнадцати часов, а возможно, и дольше. Разумеется, линия уже исчезла. Он остался в империи. Остался. Ты чертов идиот, говорит он себе.

Наконец слышатся шаги. Люди. Много людей.

Его ставят на ноги, сдергивают с головы мешок, развязывают руки. Он находится в большой квадратной каменной комнате с высоким потолком, окон в ней нет. С двух сторон от него стоят стражники в костюмах, как из книги «Тысяча и одна ночь»: золотые тюрбаны, просторные алые шаровары, пурпурные шелковые пояса, легкие зеленые рубашки с турнюрами. У каждого — огромный ятаган, которым можно убить даже быка. Прямо перед ним сидят три старика в темно-красных халатах — это судьи.

Ему дали поесть — кусок черствого хлеба и миску жидкой каши. Он набрасывается на еду, как породистый поросенок. Затем один из стариков тычет его в живот деревянной палкой и вопрошает:

— Откуда ты?

— Из Ирландии,— быстро отвечает Малрини.

Возможно, об Ирландии здесь знают не больше, чем о Марсе.

— Говори со мной на языке своей страны,— нисколько не смутившись, говорит старик.

Малрини не знает ни слова на гэльском. Как, впрочем, и все собравшиеся на суд.

— Эрин гоу брагх! — говорит он.— Шон Коннери! Эмон де валера! Ап ребелз, макушлах!

Судьи хмурятся, затем о чем-то перешептываются. Малрини не понимает ни слова. Затем ему на голову вновь натягивают мешок, все уходят и оставляют его в камере примерно на полтора дня. Затем вновь слышатся шаги; судьи возвращаются и приводят с собой огромного человека с дикими глазами и длинными светлыми волосами; на нем грубые штаны из сыромятной кожи и меховая накидка, застегнутая на груди большой металлической пряжкой. Человек выглядит действительно чужаком.

— Это твой соотечественник,— говорит Малрини один из судей.— Поговори с ним. Скажи ему, где находится твой дом, и назови имена своих родственников.

Нахмурившись, Малрини думает, что ему теперь делать. Через некоторое время светловолосый разражается длинной тирадой на каком-то неизвестном Малрини языке, складывает на груди руки и ждет ответа.

— Шеннон йер шиллелагх, ме лепрекон, — с серьезным видом говорит Малрини, делая отчаянные глаза; он умоляет ирландца о помощи.— Да благословит Бог святого Пэдди! Вера и честь! Ты знаешь, где в этом городе продают «Гиннес»?

Светловолосый спокойно поворачивается к судьям, говорит по-гречески: «Этотчеловек не ирландец», и величественно удаляется.

Судьи угрожают Малрини пыткой, если он не признается, откуда родом. Похоже, его загнали в угол. Скажешь правду — потеряешь голову, будешь молчать — тебя заставят говорить такими методами, о которых лучше не думать. Но Малрини знает законы империи. Император — последняя возможность спасения для тех, кого обвиняют в тяжком преступлении. Малрини требует отвести его на суд императора.

— Хорошо,— говорит один из судей.— Как только ты признаешься, что прибыл к нам из Чикаго.

— А если не признаюсь?

Судья делает выразительный жест — виселица.

— Но вы отведете меня к императору?

— Разумеется. Но сначала дай клятву, что ты из Чикаго. Если нет, ты умрешь.

Если ты не из Чикаго, то умрешь? Непонятно. Да ладно, что он теряет? Либо его повесят, либо у него появится хоть какой-то шанс. Игра стоит свеч.

— Да, я из Чикаго,— говорит Малрини.

Ему дают умыться, кормят хлебом и кашей и ведут в тронный зал миль девяти в длину и шести в высоту. Вдоль его стен выстроились свирепые арабские воины; стены зала увешаны золотистыми тканями, на полу — толстые красные ковры. Двое стражников выталкивают Малрини на середину зала; перед ним, пристально его разглядывая, словно ввдит перед собой посланника с Марса, восседает на троне император Василий Третий.

Малрини еще никогда не видел императоров. Да и не хотел их видеть. Дважды в год он приходит в империю, делает свой бизнес и возвращается туда, откуда пришел. Его интересуют купцы и ремесленники, а не императоры. Но сейчас, несомненно, перед ним его милость. Император — аккуратно одетый, сухонький старичок девяноста девяти лет; его кожа кажется сухой, как пергамент, выражение лица мягкое и кроткое, но его выдают глаза — темные и сверкающие, они пылают тем огнем, какой может быть лишь у тирана, в течение пятидесяти лет державшего в своих руках огромную империю. Одет он на удивление просто — белая шелковая рубашка и свободные зеленые штаны; голову императора охватывает золотой обруч, на шее на массивной золотой цепи висит золотая подвеска, где на вставке из ляпис-лазури изображены перекрещенные молнии — символ империи. Справа от императора стоит плотный краснолицый мужчина лет сорока, который держится с тем же достоинством, что и сам император. На нем великолепный черный халат, отороченный мехом горностая. В руке он небрежно, словно теннисную ракетку, сжимает огромный скипетр — толстую нефритовую палку, инкрустированную золотом. Это, как догадывается Малрини, сам верховный теканотис, иначе говоря, премьер-министр, великий визирь, первый человек после императора.

Наступает долгое, долгое молчание. Наконец император произносит тонким и слабым, едва слышным голосом:

— Итак, ты колдун или нет?

Малрини издает глубокий вздох.

— Нет, ваше величество. Я торговец, простой торговец.

— Ты готов положить руку на святой алтарь и поклясться в этом?

— Готов, ваше величество.

— Он отрицает, что колдун,— тихо говорит император верховному теканотису,— Запомни это.

Снова наступает молчание. Затем император криво усмехается и говорит:

— Почему в небе загорается волшебный огонь и уносит наш город?

— Не знаю,— отвечает Малрини.

— Когда он загорается, к нам приходят люди вроде тебя, они разгуливают по городу и торгуют волшебными вещами, которые приносят с собой.

— Да, ваше величество, это так. К чему отрицать?

— Откуда ты?