Сергей Синякин - Вокруг света с киллерами за спиной

— Ил, — задумчиво спросил он, — а ты не знаешь, кто этот слоган придумал? Евтушенко или Вознесенский?

— Вроде бы Тютчев, — неуверенно сказал Русской. — А может быть, и Сам…

Жора недоверчиво уставился на него.

— Загибаешь, — сказал он. — Не может этого быть, братан. Разве Пушкин рекламой баловался?

— А то! — уверенно сказал Илья Константинович. — Да ты уроки литературы вспомни. «Из „Искры“ возгорится пламя!» или, скажем, «Давайте пить и веселиться», «Лечись — иль быть тебе Панглосом»… А ты куда собираешься, Жора?

Хилькевич поднял руки, натягивая футболку на полные телеса.

— Да встретиться надо кое с кем, — невнятно сказал он из-под футболки. — Сделка наклевывается одна.

— Ты поосторожнее здесь, — остерегающе сказал Русской. — Это тебе не Мурманск, здесь тебя быстро обуют, только зевни…

Хилькевич натянул футболку и улыбнулся.

— Слышь, братан, — сказал он. — Меня уже столькие обуть мечтали. И где они теперь? В основном на биржах труда отираются, о работе по специальности мечтают. Ты что думаешь, я пальцем деланный? Два года назад мы одной компанией в столице фирму открыли. Да ты, наверное, видел, еще ролик рекламный по телевизору постоянно крутили. «Мы обуем всю Россию!»

— Ну и как? — с жадным интересом спросил Илья Константинович.

— Не знаю, как Россию, — сказал Жора, меланхолично почесывая загривок, — а компаньонов я обул круто. В кирзачи!

— А не боишься? — поинтересовался Русской.

— Волков бояться, — туманно сказал Хилькевич, — шампанского не пить. Не хочешь со мной прошвырнуться? Илья Константинович немного полежал в задумчивости и встал.

— А куда пойдем? — спросил он.

— Ну ты даешь! — хохотнул Жорик. — В Штатах никогда не был? Куда еще тут русскому пойти?

А действительно, куда в Соединенных Штатах пойти русскому, если искусство тебя не колышет, детей и жены рядом нет, купаться на Канарах надоело, а голливудские боевики можно прекрасно и в России по «видаку» посмотреть? Угадайте с трех раз! На «ка» начинается, на «ка» заканчивается,состоит из 5 букв.

"Ладно, читатель, не морщь задумчиво лоб. Объясняю для тугодумов и непьющих — нормальный русский пойдет в нормальный кабак. Не туда, где водки наливают на палец, да и ту бесстыже разбавляют льдом и апельсиновым соком, а туда, где можно посидеть с корешами и опустошить не одну запотевшую бутылочку и даже не две. Я слышу, мне подсказывают? Верно, братила, четырех бутылок на троих вполне достаточно. Еще и силы останется, чтобы местных полицейских погонять. И не надо, не надо мне рассказывать о жестокости нью-йоркских копов, это сказочки для любителей боевиков.

Штатовский полицейский начинает с того, что зачитывает задержанному его права. Вы хоть раз слышали, чтобы гражданские права зачитывали русские менты? Они же до сих пор думают, что задержанный никаких прав не имеет — только обязанности. Так что русские служители закона не в пример жестче американских, но и то время от времени благодаря демократически дарованной народу свободе слова они запросто могут узнать, кто они есть на самом деле, кто их родственники и куда они могут засунуть свои дубинки, которые в конце XX столетия русский народ метко назвал ускорителями перестройки.

Ресторан, в который Жору Хилькевича пригласил его деловой партнер, был чисто русским и назывался «Золотая тройка». Держал его выходец из СССР Иегудиил Автандилович Гоцерадзе. На входе в ресторан стояли негры в малиновых косоворотках и в шевиотовых штанах, заправленных в хромовые сапоги, которые блестели не хуже лоснящихся сытых морд негров. «Мои арапы», — называл их Иегудиил Автандилович. Под Петра Великого, барыга несчастный, косил,

По небольшому залу грациозно сновали официантки в мини-сарафанах и кокошниках. На голубом атласе сарафанов, задорно топорщащемся на груди, блестели карточки с именами. Судя по ним, официанток звали незатейливо — Мариями, Наташами и Катями. Иегудиил Автандилович бдил за нравственностью своих девиц, но еще более он следил за тем, чтобы они не брали с настойчивых клиентов менее уличных жриц любви.

Столик был действительно заказан и поражал своим великолепием и сервировкой. Это сразу показалось Илье Константиновичу подозрительным. С какой стати американскому солидному бизнесмену тратиться на нувориша из дикой России? Тут было два варианта

Первый был прост и незатейлив американский партнер полагал Жору Хилькевича бараном, с которого предстояло снять вожделенное золотое руно. Второй был сомнителен — Жора так необходим акуле Уолл-стрита, что та не считалась с затратами. Тут, правда, тоже было все ясно. Рыбацкий принцип — приманки не жалеть. Разве мы сами на рыбалке не разбрасываем приваду щедрыми горстями, чтобы поймать жирного карася?

Американский бизнесмен сиял улыбкой и фальшивыми бриллиантами. Русскому он сразу не понравился, похоже было, что Илья Константинович у этого бизнесмена тоже особых симпатий не вызвал. Зато Хилькевича он встретил с распростертыми объятиями. Жора терпеливо подождал, когда объятия закончатся, и был в этот момент удивительно похож на вождя американского народа Билла Клинтона, которого лобызает российский президент. Покончив с приветствиями, Жора целеустремленно уселся за стол и оглядел его с плотоядной предвкушающей улыбкой. Улыбающийся лик американского предпринимателя будил в Илье Константиновиче смутное беспокойство. Русского не оставляло ощущение, что эту показушно доброжелательную я хитрую морду он где-то уже видел, но где и при каких обстоятельствах, этого Илья Константинович вспомнить никак не мог.

— Георгий Васильевич, — с легким, но заметным иностранным акцентом сказал бизнесмен. — Надеюсь, наша встреча окажется полезной для нас обоих…

— О делах потом, — сказал Жора, озираясь на официантку.

Озираться было на что, честное слово, было! Официантка подала меню. Меню было на трех языках, в том числе, как это ни странно, и на русском, поэтому разобраться в нем было легко. Однако меню оказалось ненужным — американский предприниматель все уже заказал, в том числе и красное анжуйское урожая одна тысяча девятьсот пятьдесят четвертого года. Скажите на милость! Русской снова ощутил недоверие, с чего бы этому янки выбрасывать на ветер более трех тысяч долларов? А ведь одной бутылкой обед не завершился бы, тут уж Илья Константинович смело мог заключить пари даже на собственную жизнь.

И все-таки этот американский пройдоха был чем-то странно знаком Илье Константиновичу.

Сытый голодному не товарищ. Некоторое время произносились витиеватые двусмысленные тосты, и собравшиеся за столом уделяли внимание разным деликатесам, перечисление которых было бы утомительным для среднего российского читателя и вызвало бы у него определенную неприязнь к жирующим предпринимателям. Мы же должны сохранять симпатии к героям, иначе наш рассказ об их похождениях не вызовет необходимого слезливого надрыва и душевного отклика у тех, кому он адресован.