Ольга Шевлягина - перекрёсток

— А иди ты! — но Джеймс позволил другу пройти вперед и теперь уже смотрел на спину Скорпиуса, медленно идущего впереди. — Холодно как…

— Еще бы, мы, наверное, глубоко под замком… Стой!

— Что?

Скорпиус молча указал на стену. Где-то в футе от пола торчал острый железный кол.

— Ни… себе, — пробормотал Джеймс. — Вот тебе и школа…

— Если бы я был Граффом или Уизли, я бы посоветовал вернуться, — Скорпиус осторожно перешагнул кол и спустился еще на пару ступенек, чтобы дать Джеймсу возможность миновать ловушку.

— Это становится все интереснее…

— Поттер, может, послушаем голос разума?

— Не трусь, Малфой…

— Трусость и здравый смысл — разные понятия, — в свете палочек глаза слизеринца были очень блеклыми. — Хотя когда мы слушали разум…?

Мальчики улыбнулись друг другу. Скорпиус снова пошел вперед. Внезапно он резко остановился: ступени закончились. Угрожающий сумрак расстилался за раздвинувшимися стенами. Впереди вообще ничего не было видно. Затхлый воздух навел Скорпиуса на мысль, что другого выхода здесь нет, или же он так же спрятан и плотно закрыт.

— Приятное местечко… — прошептал Джеймс, поднимая палочку повыше, но все равно ничего не разглядел.

— Думаю, здесь… — и вдруг слизеринец буквально испарился, исчез.

— Малфой!!! — заорал Джеймс и кинулся вперед, но сделал лишь шаг — и почувствовал под ногами бездну.

Джеймс медленно открывал глаза, ощущая под собой что-то сырое и твердое. Лишь потом пришла боль, и он вскрикнул.

— Поттер, я надеюсь, что у Гриффиндора есть запасной ловец, — прозвучал насмешливый голос справа.

— Что? — Джеймс попытался подняться, отрывая лицо от сырого пола, но тут же в глазах помутилось.

— Не дергайся, — Малфой говорил как никогда спокойно и даже заботливо.

Гриффиндорец решил послушаться, ожидая, когда приступ головокружения пройдет. Было неприятно лежать в луже мутной воды, вдыхая затхлый запах, но двинуться снова он не решался.

Рядом присел Малфой, — под его ногами что-то хрустело — чуть коснувшись плеча Джеймса:

— Потерпи.

И голос друга очень насторожил гриффиндорца. Он поднял голову, стиснув зубы, и взглянул на Скорпиуса: в свете палочки было видно исцарапанное и запачканное лицо слизеринца.

— Где мы? — выдохнул Джеймс. — Что со мной?

— Еще вопросы? — чуть насмешливо спросил Малфой. — Можешь потерпеть?

— Зачем?

— Затем, что мне надоело разговаривать с твоим затылком…

— Что со мной, у меня все болит…

— Не знаю, как насчет всего, но ноги твои точно сломаны…

Джеймс шумно выдохнул и понял, что и ребра, наверное, тоже.

— А ты цел?

— А ты жалеешь? — Скорпиус осторожно подсунул руки под мышки другу. — На счет три, старайся не двигать ногами…

— А я могу? — ответил гриффиндорец, а потом стиснул зубы, стараясь самостоятельно подняться…

Он потерял сознание. Малфой даже обрадовался, потому что представлял себе, что бы мог почувствовать друг, имея открытый перелом правой ноги и закрытый левой. Вот что значит — хрупкие кости.

Сам слизеринец лишь подвернул ногу (он чувствовал, как та распухает в ботинке), но считал, что легко отделался. Сказались, наверное, тренировки по квиддичу, что с детства входили в его расписание. Первое, чему научил мальчика инструктор, — это падать, чтобы не разбить голову и не сломать ноги. С целой головой и ногами ты еще жив и можешь сражаться за себя, даже если обе руки и пара ребер сломаны.

Скорпиус с трудом, но подтащил друга к каменной стене, опер его спиной и отошел, переводя дыхание и в очередной раз оглядываясь. Шахта, в которую они провалились, глубиной была футов семь-восемь, с гладкими и скользкими стенами. Наверху темно и не понятно, остался ли люк-ловушка открытым, или вернулся в исходное состояние. На полу — мутная вода и кости каких-то мелких животных или рыб, что настораживало.

Малфой поднес к глазам руку с часами: полночь. Они здесь уже полчаса. Хватятся ли преподаватели, а главное — найдут ли? Вот это вряд ли…

Джеймс застонал, и Скорпиус присел перед ним на корточки, чуть морщась от боли в лодыжке. На лбу гриффиндорца был кровоподтек — да, совсем не умеет Поттер падать и приземляться.

— Ты как? — слизеринец дотронулся до мокрой и грязной руки друга.

— Болит, — Джеймс открыл глаза и поморщился. — Пить хочется…

— Прости, могу тебе предложить лишь ту чачу, что тут на полу за века скопилась… — усмехнулся Скорпиус, развязывая галстук. — Сейчас будет больно, но я ничем другим тебе помочь не смогу…

Джеймс кивнул. Малфой продел под ногу гриффиндорца галстук, вызвав этим движением судорожный вздох друга, а потом крепко завязал на бедре.

— И что это? — выдавил Джеймс.

— Сиди и молчи, — попросил Скорпиус, палочкой распарывая и так порванные брюки друга в том месте, где из раны торчало что-то неприятно белое. Джеймс даже не стал сосредотачиваться на том, что же это такое, хотя догадаться было несложно. — У тебя платок просить, конечно, бесполезно… Ты им только полы еще не помыл… Вообще, Поттер, скажи мне, почему ты такой неряха? Мама тебя не учила содержать вещи в порядке?

— Малфой, ты стукнулся головой? — пробурчал Джеймс. — Лекцию решил мне читать?

— А что такого? Самое время, заняться-то все равно нечем, — Скорпиус судорожно соображал, что же еще сделать, а главное — как отвлечь друга от ситуации, в которую они попали.

— А как насчет выбраться отсюда?

— Поттер, мне почему-то казалось, что если ты истечешь кровью, то выбираться отсюда тебе будет уже ни к чему…

— А возможность вообще есть?

— Теоретически? Есть, — горько усмехнулся Скорпиус, вставая и оглядывая еще раз каменные стены их ловушки. — Про практически ничего пока сказать не могу…

— А потом сможешь?

Малфой пожал плечами: Малфои никогда не сдаются. Он медленно шел вдоль стены, ощупывая крепко пригнанные камни этого квадратного помещения. Найти выход, если он, конечно, есть, можно, только осознав, для чего использовалась эта шахта. Поняв мотивы, легко узнать и следствия, так, кажется, говорил дедушка.

— Поттер… — слизеринец оглянулся — голова друга медленно склонялась к плечу. — Эй, а ну, очнись! — мальчик похлопал гриффиндорца по бледному лицу, чуть не уронив палочку.

— Ай… — простонал Джеймс.

— Поттер, послушай: тебе нельзя терять сознание, поэтому говори со мной…

— О чем? — мальчика сильно знобило и клонило в сон.

— Хоть о чем, главное — говори… — Скорпиус вернулся к прерванному занятию. — О чем ты там сейчас думаешь в своей лохматой голове?

— Я не ответил на письмо родителей…

Малфой фыркнул:

— Нашел, о чем жалеть…

— А ты?

— Что я? Я пока не поддаюсь упадническим настроениям, — Скорпиус чуть передвинулся, рассматривая камни. Интуиция ему подсказывала, что стены тюрьмы должны дать им ответ на вопрос, как выбраться отсюда.