Лана Туулли - Алхимические хроники

— Оно все способности усиливает и вызывает резкое увеличение продуктивности в выбранной сфере занятий. Магические способности возрастают надолго, что даёт возможность активизировать и переструктурировать канал энергии, который, исходя из синергетического контекста…

— Короче, — грозно потребовал Фриолар.

— А прочие — минут на десять-пятнадцать. Но прямо пропорционально потенциалу индивида.

Фриолар резко разжал ладонь, отчего Виг, взмявкнув, шлёпнулся на пол.

— Что это значит? — робко подал голос Шарль.

— Это значит, что в ближайшие десять-пятнадцать минут твой приятель, который и так неплохой вор, ограбит всю Башню. Или украдёт Башню, вместе с нами. Или… Да что я тут с тобой разговариваю! Ты ж полицейский! Иди, лови!

— Да что ты сочиняешь! — возмутился до глубины своей полицейской души Шарль. — Смит вовсе не вор! Он мне сам сказал — работает в Особом Комитете по Спасению Магических Ценностей. Ищет пропавший артефакт — Тройной Оракул называется. Который вы, господа грабители, — нахмурился младший капрал, сощурился младший капрал, зубом цыкнул младший капрал, стараясь запугать подозреваемых, — у кого-то спёрли.

След магической энергии, активизировавший Тройного Оракула, понемногу распылялся. Первый Оракул уже не так бойко, как раньше, перечислял многочисленные предметы, которые видели его большие, выпуклые глаза. Второй скучно дублировал сказанное Первым: больше в тайнике волшебника слушать было особо нечего. Оба снежно-белых нефритовых крокодильчика время от времени обращали внимание на третьего своего собрата. Тот героически сражался с «патентованной жевательной конфетой из мёда, нуги и специально высушенного винограда», производство гномьей артели «Нога и Копыто» (Первый Оракул прочел название валяющейся на полу бумажки как минимум две сотни раз).

— Семьсот девяносто одна тысяча триста десять… — Скучающе прокомментировал Второй Оракул особенно громкий звук, которым сопровождалась медленная, томительная смерть патентованной конфеты. — Семьсот девяносто одна тысяча триста одиннадцать… Слышу, как кто-то озвучивает пароль у двери тайника… Семьсот девяносто одна тысяча триста двенадцать…

— Вижу, дверь открывается, — проговорил Первый Оракул. — За ней видна старинная каменная кладка. Камни неровной формы, оттенок… Вижу ногу! — оживился Первый. — Вижу ногу вора! Сапог со стёртым мыском, сделан из среднего качества кожи старого больного козла…

— Семьсот девяносто одна тысяча триста тринадцать… он больше не жуёт… — удивился, насколько вообще способна удивляться нефритовая фигурка, Второй Оракул. — Послушай, а ведь он, наконец, освободился!

Третий крокодильчик каким-то совершенно мистическим образом избавился от жевательной пытки, несколько раз хлопнул-клацнул длинной зубастой пастью, и звучным голосом произнёс:

— На землях кавладорского королевства полночь. Двадцать седьмой день месяца Вуали. Полнолуние. В Тривернских горах, в гномьей шахте номер 115/95646-бис произошёл обвал при испытании работниками усложненной модели самогонного аппарата. В столице герцогства Пелаверино Джина Хэтвелл, супруга торгового магната Сесила Хэтвелла, только что изменила мужу с его же, Сесила, консультантом по вопросам безопасности. Цинский крестьянин Пи Во собрал рекордный урожай земляных орехов с полей своих соседей. Ведется следствие. В Ллойярде туманно. На ужин его величеству королю Ллойярда Тотсмиту I Джонсу подавали жареную камбалу с двумя левым глазами. Король Тотсмит поел, и пока еще жив! В Башне мэтра Вига, магистра криптозоологии и трансфизики Кавладорской Школы Магии по спискам года Бунтующего Камыша, почетного члена Академии Под Открытым Небом королевства Фносс, бакалавра словесности, бакалавра современных искусств по спискам Ллойярдского университета года Спящего Дракона, и так далее, только что похищены старинные предметы эльфийской и гномьей работы, из золота, серебра и драгоценных сплавов, а так же культурные ценности, включая старинный артефакт под называнием Тройной Оракул, на общую сумму…

Представители воровской элиты континента, как следует из многотомного труда алхимиков-психологов Королевского Университета, часто склонны верить в собственную удачу, что некоторым из них (воров, не психологов), заменяет рутинную работу мысли. Зная об этом, большинство хранителей Спокойствия королевства, обеспечивающие безопасность, порядок и мирный сон подданных Кавладора, считали, что вправе не отягощать себя избыточным грузом (читай: мозгом, интеллектом, сомнениями, рассуждениями)…

Вот и Шарль лишних усилий прикладывать не стал. В волшебной чаше еще оставались несколько капель эликсира, младший капрал флосвилльской службы охраны правопорядка лихо закинул их в собственную глотку; на мгновение губы обожгло жгучим привкусом, потом…

В тайных уголках своей юной души Шарль ожидал, что у него сейчас вдруг увеличится мускулатура, отчего он станет таким же отважным рыцарем, борцом с нечистью, как принц-герой Роскар. Предполагал, что вдруг у него прорежется какое-то особое чутьё на правду и ложь, которым славился инспектор Дука, первый наставник Шарля в нелегком сыщицком деле; или вдруг какое-то смертельно опасное для врагов хитроумие и демонская настойчивость, с помощью которого сделал себе блестящую карьеру господин Жорез Ле Пле, нынешний министр Спокойствия Королевства Кавладор…

Вместо этого у господина полицейского зачесались кончики пальцев и запершило горло. Схватив чашу покрепче, чтоб унять зуд, Шарль откашлялся и грозно произнёс:

— Всем стоять! Вы все арестованы! За неподчинение Закону буду карать на месте.

Корвин нахально смерил юного выскочку глазом-бусинкой, за что и получил первым:

— Ты арестован за похищение, насильственное удержание в плену, кражу в особо мелких размерах у лесного нерогатого скота! Ты! — заорал Шарль на мышку, исполнявшую свой вариант танца живота на лабораторной столешнице. — Арестована за нахождение в нетрезвом виде в общественном месте, появление в непристойном одеянии, точнее, без оного! Развратница!

Корвин демонстративно, явно копируя стиль поведения некоего черно-белого пушистого животного, которое, хвала богам, решило покинуть Башню, пролетел над Шарлем, задевая блондина распахнутыми черными крыльями.

Последствия оказались крайне неожиданными. Для всех. Во-первых, для Корвина, которого на лету сбили чем-то металлическим, да так, что бедный ворон отлетел в сторону, растеряв половину оперения. Во-вторых, для Шарля, чесавшиеся руки которого сами нанесли удар чашей по птичке. В-третьих, для Фриолара, на которого налетел ворон. Как положено налетел: выставив для ответной атаки клюв, растопырив когти. Фриолар инстинктивно отступил, оказался на лестничной площадке, оступился и загремел вниз по лестнице. Шарль подскочил и заорал вслед: