Игорь Парфенчук - Однажды ранней осенью

Я подошел к дому, увидел у калитки такого молодого папу, беседующего с соседом. Остановился. Пройдет немного времени и его не станет. Сосед что – то доказывает отцу. Жестикулирует. Папа кивает. Пытается что – то ответить, но сосед хватает его за руку. А вот и мама в окне. Машет ему. Наверно зовет домой. Отец не видит. Или делает вид. Хорошая летняя погода. Не хочется идти в помещение. Он только что оттуда. Рад что вырвался из прокуренного кабинета от непрекращающихся телефонных звонков и срочных заданий начальства. Пусть постоит. И ты мама, не зови его. Подойти? И что я им скажу? Что сессию сдал, но не поехал со стройотрядом? Поймут ли они меня? Не посчитают ли недостойным? В семье все всегда работали. Родители с подросткового возраста, и я сразу после окончания школы. Перед поступлением в институт.

Так и стоял я, наблюдая за родителями издали. Толи себя жалел, толи их. Стоял, и слезы текли по щекам. Прощайте родные. Скоро я вернусь из стройотряда и мы снова заживем одной семьей. Будем думать что это надолго, а потому останемся счастливы.

Медленно шел через парк, в сторону «Колоса». Уже шесть вечера, Сергей с компанией давно уже там. Но спешить к ним не хотелось. К чему? Это его друзья. Его жизнь. Еще успею. У нас лимит до темноты.

Аккуратные клумбы, подстриженный кустарник, высокие деревья. Дубы, акации, клены. Сколько им лет? Я всегда их помню такими. И в детстве и сейчас и потом. Слетаются дикие голуби. Рассаживаются на ветках. Готовятся на ночлег. Сверчки стрекочут в траве. Дети раскачиваются на качелях. Чудесный летний вечер. Прекрасная пора моей молодости.

Незаметно для себя забрел в кафе на остановке. Людей там поприбавилось. Пьют пиво, вино. Курят. Сидят и стоят. С интересом осмотрели меня. Джинсовый мальчик. Не нашего круга. Хэлло френдс, смотрите, смотрите – вот он человек из 21 – го века, мысленно проговорил я, а в слух изрек: – стакан портвейна и конфетку.

Места за столиками были. Присел. Как ни странно – сразу вставило. Наверно отвык. Лет двадцать не пил крепленое вино. А может весовая категория изменилась? Много ли сейчас для кайфа худосочному нужно? Повторять не стал. Кайф действительно наступил. Давно позабытый. Нежный, обволакивающий. Приятный. Не то что тупоопьяняющий водочный! Все вокруг стали добрыми, хорошими людьми.

Кто – то включил принесенный с собой «Океан». Это надо же – таскать с собой такую бандуру! Одних батареек на два кило!

– А сейчас послушайте известную композицию группы Папер Лейс «Ночь, когда умер Чикаго», – с восторгом проговорил диктор. Из приемника донеслись знакомые аккорды. Старье крутят, – подумал я, – покойнику сегодня можно отмечать семь лет, или около того. Но послушать приятно. Я откинулся на спинку стула. В такт песни постукивал ногой. А все – таки хорошая вещь! Уходить не хотелось. Люди, голоса, хихиканье подружек на коленях у парней, гогот ребят в углу, не закрывающаяся дверь от входящих и выходящих – моя молодость! Сидеть бы так и сидеть! И сидел.

– Извините, который час, – обратился я к буфетчице, подошедшей убрать пустые стаканы.

– Молодой человек! Вы или заказывайте себе еще что – то, или покиньте помещение. Второй час тут торчите. Хоть бы перекурили, а другие люди присели на ваше место!

– Не курю!

– Ну, тогда воздухом подышали бы, поберегли свои легкие. Проветрились, что – ли. Погода вон какая!

Неужели восемь. Вот это да! Провал в памяти! Компания с приемником исчезла. На ее месте разместились четверо мужичков, изрядно поднабравшихся до кафе. Пора!

– Вот новый поворот, и мотор ревет.

Что он нам несет – пропасть или взлет,

Омут или брод,

И не разберешь, пока не повернешь за поворот! – доносилось из распахнутых окон. Моя любимая песня, скорее во внутрь! Сергей наверно беспокоится. Я ускорил шаг, приближаясь к «Колосу». У двери толпа.

– Нельзя! Мест нет! Отойди – кому сказал! – отталкивая напиравших вопил швейцар, – милицию вызову! Убери ногу пидарас!

Милиция была неподалеку. Двое сотрудников стояли у «газика», третий, за рулем, курил, открыв дверцу. Не вмешивались. Молча наблюдали.

– Батяня пусти! Дай «Машину времени» послушать! Там наши кореша. По двое на стул сядем! Все поместимся!

– Я вам помещусь! Все стулья попортили! Духотища в зале! Вонище! Порядочные люди не могут отдохнуть! Кому сказал – не напирай!

– Отойди сосунок! Куда лезешь! Видишь, даже порядочных людей не пускаю!

«Порядочные» все же проходили. В одиночку за пятерик, вдвоем за червонец. Кто – то совал какие – то бумажки. Я быстро оценил ситуацию. Сунул руку в карман джинсов. Вот черт – одни полтинники! Не жалко, но как бы кто не заметил. О! Листок бумаги есть – взял с собой на всякий случай. Отошел в сторону, сложил его вдвое. Между половинками вставил банкноту.

– Ребята, ребята! Пропустите! Я по пригласительному!

С трудом протиснулся, – я на юбилей! Гость со стороны Полины Тиновны. Вот пригласительный, – вручая листок сказал швейцару.

– Какой юбилей! Какой еще Полины Тиновны!

– Осторожно разворачивайте, там еще чернила не высохли.

– А ну…, – замахнулся на меня швейцар, но почти одновременно увидал между листками краешек купюры, – проходите пожалуйста!

За мной быстро закрыл двери на задвижку и побежал в туалет. Наверно смотреть на свет – не фальшивая ли банкнота.

В зале стоял запах пота вперемешку с дорогими и не очень духами. «Ланкома», «Синдерелла», «Быть может» – давно позабытые запахи. Я застыл на пороге, пытаясь увидеть столик с компанией Сергея. Вот они – у окна. Хороший выбор. И место свободное оставили. Не без труда добрался к ним. Повсюду танцующие пары. На пятачке у музыкантов места не осталось. Веселятся в проходах. Вплотную подступили и к нашему столику. Толкают его нижним бюстом. Мимо прошла Марина с подносом, благоухающая «Ланкомой». Чтож, чаевые позволяют.

– Але, человечица! Официант!

– Не поняла? А кто тебя пропустил? Тебе есть уже 18?

– Я с папой тетя! Принесите мне ситро к столику у окна.

Марина иронически оглядела меня с головы до ног, – ладно, племянничек!

– Где тебя черти носят, – укоризненно обратился ко мне Сергей, – я волноваться начал! Садись возле меня. Ты что выпил?

– Есть немного. А че мы скучаем! Официант! Бутылку армянского пять звездочек!

– Тише ты! Мы и так уже пару штук взяли. Закусывай лучше.

– Молчу, молчу!

Действительно – в желудке пусто. Мне предусмотрительно поставили прибор. Положил себе на тарелочку салат оливье с настоящей докторской колбасой, селедочку Иваси, оторвал от цыпленка «Табака» белое мясо. Просто красота! Все натуральное, без витаминов и добавок.

– Я предлагаю тост, – все с удивлением посмотрели на меня, – не нужно так смотреть, я хоть и молод телом, зато душа моя за столь короткое время, очень развилась и в соединении с видимой оболочкой заслуживает уважительного отношения к моей особе. А предлагаю я выпить за прозаическую вещь: внимание! – я постучал вилкой по фужеру, – пусть хотя бы за этим столом мы будем вкушать дары природы без ГМО!