Игорь Парфенчук - Однажды ранней осенью

– Здесь я, – раскрылась дверь подсобки, – чего нужно!

– Пардон! На пару слов. Без лишних ушей, – добавил я, увидав интерес к нам кухонного работника, – очень хорошее коммерческое предложение!

– Что шмотки хочешь толкнуть?

– Подробности внутри вашего кабинета.

– Ну заходи.

Войдя я опешил: внутри сидел какой – то кореш с чемоданчиком на коленях. Недружелюбно посмотрел на меня. Облом! Может муж или хахаль? Нужно сматываться!

– Ты куда? Так что ты хотел?

– Понимаете Марина, я не могу изложить суть своей проблемы в присутствии постороннего человека.

– Какие мы нежные!

– Ну ладно: Костик покинь нас на пару минут.

– А можно на несколько пар минут или лучше на полчасика!

– Не борзей сынок, а то тетя может рассердиться!

– Марина: только не долго, – произнес посторонний, закрыл чемоданчик, поставил его на стул и вышел.

– Ну?

Меня бросило в жар. Хмель наполовину вышел. Залез трясущимися руками в карман джинсов и вытащил оттуда пачку банкнот. Вот: за непродолжительное время интимной близости в вашем кабинете, – прерывающимся голосом прошептал я, – и подкрепил свои слова действием в виде накладывания влажной ладони на выпуклую ягодицу Марины. На всякий случай закрыл глаза, ожидая пощечины. Но ее не последовало.

– Ну ты и даешь пацан! А с виду такой несчастный. Где взял? – спросила Марина, перебирая купюры.

– Мы, Андроповские соколы, недавно раскрыли банду, готовившую покушение на Леонида Ильича. Чуть не погибли при спецоперации. Нам дали отпуск и большую премию. А я родом отсюда. Приехал навестить родителей.

– А так ты из этих! Ну, вам разве откажешь. Мог бы и место поприличнее выбрать. Марина закрыла дверь на задвижку.

– Никак не мог. Нужно соблюдать конспирацию.

– Давай по – быстрому. С этими словами Марина завалилась на стол и меня потянула за собой. Я задрал ей юбку, левой рукой обхватил за талию, а правой стал расстегивать змейку на штанах. Но заело зиппер. Со злостью дергал проклятую вверх и вниз. Ругался мысленно. Застряла намертво. Пытался снять джинсы нерастегнутыми – тщетно.

– Ну что ты там сынок! Цигель! Цигель!

– Сейчас! Сейчас!

В дверь постучали. Вначале негромко, потом все настойчивей.

– Марина! У тебя все в порядке! Марина!

– Спрыгивай молокосос! А это мне – компенсация за риск, – сказала Марина выхватив у меня деньги, – Все в порядке! Счет с клиентом проверяем!

Опозоренный я подался на выход. В проходе столкнулся с Костиком и еще одним человеком при пиджаке. Краем уха услыхал: – Я тебя убью сучка, ты что операцию хочешь сорвать! Кто за клиентами должен следить и сигнал подать! На Колыму поедешь.

Опа – не по нашу ли это душу. Быстрее в зал к хлопцам. Я ускорил ход.

– А ну стоять! Кому сказал! Стоять!

– Это вы мне, – я обернулся на окрик, – тебе, тебе сопляк! Ты что тут делал?

Марина стояла, понурив голову.

– Да расплатиться пришел.

– А ну покажи что он тебе дал.

Марина молча протянула пиджаку мои полтинники.

– Так, так! Интересно. Новенькие купюры! Костик, а ну кинь их в аппарат!

– Скажи им: ты же свой. Ваш он! В отпуске.

– Не понял! Кто наш? Этот?! Удостоверение!

Рванул к выходу, но кто – то подставил мне ножку и я растянулся на полу. Грубый голос в зале прокричал: – Немедленно вырубить музыку! Швейцар: дверь на задвижку, никого не выпускать!

– Фамилия, имя, отчество! – в который раз повторял сидевший за столом незнакомец.

Щурясь от направленного в лицо света, я в очередной раз отвечал: – Бубнов Борис Бориславович. Ну что не понятно! Папа мой Борислав назвал меня Бориком. Хорошее имя. Все это признают. И сочетается с фамилией и отчеством. У меня в детстве память плохая была. Папа всегда говорил: – Борик! Запомни: три Б! Ходи и повторяй Бу – бо – бо. Бубнов Борис Бориславович. Я и повторял. Ходил по улице. И в школе на переменках. И в пионерском лагере. И когда с девочками встречался. А потом дети стали дразнить меня «бубоином», учителя нехорошо смотрели на меня, девочки перестали дружить со мной, но мне уже было все равно – свою фамилию и отчество я запомнил. А что меня зовут Бориком я знал давно.

– Заткнись умник! Нет такого в городе! Мы проверяли! По хорошему говори. Очень советую. Не таких обламывали. Мы бить не будем но в камеру с правильными хлопцами посадим. Там таких джинсовых не любят. Люди долго сидят. Хочется женского тепла. В качестве замены и ты сгодишься.

– Так я ж и говорю: Боря, Бубнов. В отпуске я. Поощрительном. По поводу задержания диверсантов готовящих покушение на Леонида Ильича. «Тинейжер» мой позывной. Ввиду незавершенности развития моего тела и моей щуплой комплекции, моя задача была: скрытое и тайное проникновение через форточку в логово врага, в период нахождения его в спящем состоянии, с целью замены боевых патронов на холостые, что в дальнейшем сыграло решающую роль в провале вражеской операции.

– Какой операции клоун?

– Операции спецслужб недружественных государств на нашего дорогого Леонида Ильича.

– В момент совершения покушения, шпион по кличке Рыжий высадил в машину Ильича почти всю обойму и с чувством глубокого удовлетворения от завершенной операции, застрелился. Но не тут – то было! Патроны то холостые! Недоуменного и полуоглушенного его задержала охрана генсека с нашей помощью. А сам Леонид Ильич, выйдя из машины, похлопал диверсанта по плечу со словами: – Ну что? Достала нас Амери…

Я не договорил. Стоявший сзади сотрудник вышиб из под меня стул. При приземлении больно ударился кобчиком.

– Убью сопляк! – на ухо прокричал незнакомец, рывком поднимая меня с полу. Замахнулся, но не ударил – пожалел мою конституцию.

– Не позволю трепать имя дорогого Леонида Ильича! Сгниешь у меня! Стоять и слушать! В глаза смотреть! Кому сказал! Вот так! Твои шутки закончены! Теперь я буду шутить! Сейчас сюда мы приведем всю твою банду. Я скажу что ты раскололся. Пикнешь – не жить тебе! Твои деньги?

– Да мои.

– Ты знаешь что Госбанк банкноты с такой серией не печатал? Откуда они у тебя?

– Так я ж и говорю: всем участникам операции выдали денежную премию. Леонид Ильич хотел прямо на месте нас премировать, но у него не хватило денег в кошельке. Ввиду позднего времени – все банки были уже закрыты, пришлось везти нас в Госбанк где нам и отпечатал эти банкноты дежурный техник. Мне, как самому младшему, выдали полтинниками, остальным стольниками. А техник наверно пьющим оказался, и поутру забыл сообщить начальству чтобы серию купюр внесли в реестр. Вы позвоните Ильичу – он все подтвердит.

– Константин: ты все записал?

– Так точно!

Я посмотрел на сидящего за столом. Он опустил лампу на документы. Что – то писал. Разглядеть его полностью не удалось из – за полумрака в кабинете, но его внешность показалась мне знакомой. Где – то я его видел! Садист, выбивший у меня скамейку, стоял передо мной и ухмылялся: – Слушай лейтенант! А давай – ка его к буйным дурикам в психушку определим. Суток на трое. Там где Пиночет сидит. Скажем что он Сальвадоре Альенде.