Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

– Лети, лети, – чуть слышно шепнул старик. – Она самовольно изменила пророчество Великих, и выбрала не тебя. К добру ли? Но, тем не менее, у Ниса тебе делать нечего, ибо туда придет он – ее белокурый демон!

В королевском саду Ширулшэна цвели розы. Уже второй раз в этом нелегком, богатом на сюрпризы году. Спасибо искусным чародеям из Высшей магической ложи, сумевшим сотворить что–то такое с климатом Поющего острова, что позволяло его жителям снимать по два урожая за год. Аберон Холодный, сидящий в полотняном шезлонге на внутренней дворцовой террасе, завистливо поморщился. Вот умели же колдовать старики! И магов тех давно уже нет, и само здание ложи обстоятельно заняла основанная им Гильдия некромантов, а розы цветут по–прежнему. Альбинос брезгливо рассматривал округлую клумбу, сплошь покрытую нежными, едва распустившимися бутонами всевозможных цветов: розового, белого, чайного и, конечно же, геральдического – синего. На тончайших, шелковистых лепестках серебрились крохотные капельки росы. Спустя час после восхода солнца, розы, умытые естественной, природной влагой, пахли особенно ароматно, испуская сладчайшее, ни с чем не сравнимое благоухание. Но король не любил цветы. Особенно сейчас… Аберон чуть испуганно перевел взгляд на угловую, самую крайнюю башню дворца. Беломраморные стены скрывали ту, чей горящий бессловесным обвинением взор, доставлял королю то самое, неосознанное чувство душевного дискомфорта, в котором он не торопился признаться даже верному Гнусу. После магического ритуала янт, сопровождавшегося произнесением туманного пророчества, здоровье Альзиры ухудшилось значительно. Поэтому брат поторопился снова запереть ее в отдаленной комнате, не желая более когда–либо встречаться с той, чей облик так живо напоминал о страшных, малопонятных словах. Если бы короля спросили, что именно так сильно напугало его в мешанине, на первый взгляд бессмысленных, экзальтированно выпаленных четверостиший, то он, наверное, и сам бы затруднился ответить точно и однозначно. Но что–то среди услышанных слов остро зацепило его разум, терзая на подсознательном уровне и наполняя уверенным предчувствием скорой и неумолимой беды. И Холодный даже подозревал, с какой стороны придет эта нежданная беда. Ринецея, силой гнева и ненависти Сумасшедшей принцессы отправленная обратно в обитель Затерянных душ – так больше и не появлялась. Ее могущественный брат Астор, тоже не давал о себе знать уже слишком давно. Но Аберон продолжал следить за перемещениями своих врагов и союзников посредством хрустального шара, вполне достоверно догадываясь об их достаточно явных планах и намерениях. Принц демонов торопился к городу Нису. Ульрика, в сопровождении двух верных друзей и одной ревнивой ведьмы, тоже двигалась по направлению к столице страны кентавров, уже завоеванной не знающими пощады и сострадания Ледяными ярлами. И, наконец, сильфский Повелитель и молодой некромант, после разговора с архимагом Арбиусом, оседлали благоволившего к ним дракона и вылетели примерно в ту же сторону. Король озабоченно хмурил брови, пытаясь разрешить столь сложный ребус. Вполне очевидно, что незримые нити вели все разрозненные группы к одной и той же точке, которой и предназначалось стать решающей для всех последующих событий. Но почему именно Нис? Этого Аберон не знал. Но, не желая уклониться от непосредственного участия в действиях, способных оказать влияние и на его будущую судьбу, он решил лично отправиться в край кентавров и присоединиться к армии Астора, намереваясь тщательно скрывать от принца новый вред, нанесенный здоровью принцессы Альзиры – матери Сумасшедшей принцессы. Итак, главные участники предстоящего сражения уже определились. И черное сердце короля судорожно замирало от мысли, что кто–то неведомый, возможно само провидение, как магнитом притягивает друг к другу основных героев этой непонятной и зловещей игры, медленно, но целенаправленно собирая их на передовой линии чудовищного противостояния сил добра и зла. Решающие события близились…

Вам доводилось когда–нибудь встречать людей, способных жить без целей, принципов, идеалов и убеждений? Лично мне – нет. Все мы преследуем какие–то свои цели, в разной степени достижимые или нет, осуществление которых и составляет то, что мы обычно ощущаем как смысл и течение жизни. Некоторые, наиболее фанатичные особы прямо так откровенно и говорят – «а я вот я живу ради этого или вот этого». И зачастую, эта самая мифическая цель и становится для нас дороже всего на свете – дороже золота, дружбы, верности, любви и даже – самого факта физического существования. И только одного мы попрать не в силах – принципов, в соответствии с которыми мы живем. Принципы – это та малопонятная штука, про которую мне достоверно известно лишь одно – за них априори проще и безболезненнее умереть, чем жить в соответствии с ними. Вот так то! Именно эти принципы и идеалы и мешали нам сейчас включить инстинкт самосохранения и отказаться от достижения поставленной цели: Эткину – требовалось непременно выяснить, что стало с остальными драконами, Лансу – раскрыть тайну своего происхождения, Огвуру – найти храм Розы, Гельде – добиться расположения любимого мужчины, Арбиусу – спасти мир от власти Ледяного бога. И неважно, какой ценой, пусть даже она измеряется болью, кровью и унижениями. С одним весомым условием: ценой – не противоречащей нашим принципам. И как не смешно, все эти тесно переплетенные и взаимосвязанные цели замыкались на одном конкретном человеке… На мне! А я сама – какую цель преследовала я? Конечно, я всегда слишком близко к сердцу принимала интересы и чаяния всех своих друзей. Но я сама… искала ли я внимания белокурого незнакомца? Возможно. Хотя мне упорно доказывали, что встреча с ним способна принести лишь беды и разочарования, причем – не мне одной. Я планировала противостоять Ледяному богу – но, несомненно, в первую очередь с целью спасения жизни своих друзей, да и всего мира в целом. Даже с учетом той шикарной оплаты – которую предложили мне мои любящие тетушки. Хотела ли я освободить мать и найти отца? Безусловно, но делала это в первую очередь ради них самих. Получалось, что добровольно избранный путь служения Чести учил меня жертвовать собственной выгодой перед интересами других людей, не замыкаясь на первоочередных личных потребностях. И все равно, где–то на самом дне бунтующего сознания, не затухая, упорно брезжила крохотная искра надежды – может быть, совершив и исполнив все требуемое, я тоже получу заслуженное право на реализацию маленькой доли своего выстраданного, нелегкого счастья? Только вот каким ему суждено стать – этому счастью? Счастью – не идущему в разрез с моими принципами, с моей Честью защитника добра, с моим пониманием справедливости, не приносящему боль ни друзьям, ни врагам… Нереальному, горькому, краденому счастью. Возможно ли подобное, осуществимо ли подобное? Кто знает…