Татьяна Устименко - Хроники Рыжей (Трилогия)

Позднее, приняв на грудь немало кружек пива, я все–таки извлекла заветное зеркало и предложила его сестрам. Оспа отразилась обворожительной блондинкой, хрупкой и восхитительно прекрасной. А Лепра, в своем видимом обличии – самая ужасная из трех сестер, пленяла гибкостью точеного золотистого тела, роскошью каштановых кудрей и ярким блеском светло–карих глаз. Воистину, ни одна хваленая эльфийка не смогла бы сравниться по красоте с этой удивительной девушкой. Несчастный Марвин, в миг позабывший свою Лилуиллу, не сводил влюбленных глаз с кокетки Лепры, отвечавшей ему полной взаимностью.

Пирушка, незаметно переросшая в банальную пьянку, была в полном разгаре. Хозяин, по приказу Чумы отмерший от своего полуобморочного состояния, вихрем носился по комнате, выставляя на стол все новые и новые блюда. Марвин, произнесший проникновенную речь в честь жениха и невесты и обласканный всеми сестрами, тихо млел от счастья под боком у Лепры. Архидемон, отдав должное забористому пиву, на пару с Оспой виртуозно исполнял похабные частушки, донельзя смущавшие как хозяйку, так и любвеобильную кошку. Пользуясь общим весельем, тетушка Чума выразительно указала глазами в сторону двери, видимо, приглашая меня на конфиденциальную беседу. Никем не остановленная, я тихо выскользнула за порог.

День клонился к вечеру. Лупоглазые стрекозы, давно уставшие размахивать слюдяными крылышками, утомленно расселись на столиках парома. Привлеченная их обществом, я взобралась на прогретые бревна этого судоходного чуда и, стянув надоевшие сапоги, опустила ноги в прохладную речную воду. Лес на другой стороне реки замер единым непроницаемым темно–зеленым заслоном. Где–то за ним скрывалась Белая скала.

– Боишься? – спросила Чума, подбирая подол савана и усаживаясь рядом со мной.

– Боюсь, – честно призналась я.

– Чего, смерти? – Слово «смерть» в устах тетушки приобретало особый, потаенный смысл.

– Бабушке так не терпится меня увидеть? – ехидно спросила я, краем глаза наблюдая за реакцией Чумы.

– Хулиганка! – Тетка небольно дернула меня за рыжий локон. – Все произойдет в нужное время. – Не бойся, девочка. Бояться нужно не того, что вокруг нас, а того – что у нас в душе, тех демонов, которые сидят внутри нас.

– Не ожидала от тебя подобного фатализма.

– Это Ринецея не верит в судьбу, – недовольно процедила Чума. – Поэтому и стремится истребить наш род.

– Ты говоришь об этом уже не в первый раз, – напомнила я. – Чем это наш род так не угодил зловредной узурпаторше?

– Я знаю не много, – вздохнула Чума. – Но слышала, что Ринецея увидела в Оке времени, как одному из нашего рода суждено замкнуть Кольцо.

– Бр–р–р, – потрясла я головой. – Ты меня совсем запутала. С каждым днем загадок и вопросов становится все больше, а ответов – не прибавляется.

– Подробно об Оке времени и Обители затерянных душ знают лишь Смерть и Аола. Мне же известно, что кому–то из нашего рода судьба предоставит возможность выбора – каким путем пойти в жизни, и от этого будет зависеть будущее нас всех – королевства в целом, меня, моих сестер, самой Смерти. Возможно, этим кем–то – будешь ты.

– Да уж, – рассмеялась я. – Как говорится, чем дальше в лес – тем злее гоблины. Не много ли ответственности на меня навешивается? Ведь я хотела всего лишь найти брата.

– И не думала, что вы с братом – ключ ко всему?

– Не бывает ключей без замка и – без ключника, – хитро протянула я.

– Вот тебе на! – наивно ахнула Чума. – А демиурги–то на что?

И все сразу встало на свои места. Обнаружились незримые, недостающие игроки, передвигающие всех нас подобно фигуркам на шахматном поле.

– Так вот откуда ветер дует. Не они ли авторы знаменитых пророчеств, на которые так любит ссылаться Генрих?

– Они, они самые, – обрадованно кивнула Чума. – И все мы от них зависим. И про всех нас там написано, даже про вас с Генрихом.

– Ну, значит так. – Я решительно встала, потуже затягивая пояс, на котором висела «Рануэль Алатора». – Разберусь я еще с этими графоманами, как пить дать – разберусь!

– О–о–о–о, – восхищенно распахнула глаза тетушка, – угрозы в адрес самих всесильных демиургов. Теперь я верю в то, что именно ты захочешь сама вершить свою судьбу!

В этот момент дверь домика паромщика широко распахнулась, выплескивая наружу громкое пьяное пение нескольких человек.

– Гляди–ка ты, напились, все напились, – опечалилась Чума.

– Тетушка, далеко ли до Белой скалы? – спросила я, различив в пьяном хоре голоса моих проводников.

– Да нет, – встрепенулась Чума. – Как выйдешь на тот берег, так все прямо и прямо. А по времени – не больше часа.

– Вот что, тетушка, – твердо заявила я. – Принеси мне Нурилон, да пришли сюда паромщика. Поплыву–ка я одна, нечего в такие дела лишних людей впутывать.

– Ой, и то верно, – покладисто согласилась любезная родственница.

Белая скала получила свое название за крупные кристаллы соли, облепившие всю каменную поверхность. Узкая тропинка, ведущая к вершине скалы, оставляла желать лучшего. Неровная кристаллическая дорога болезненно резала ступни через тонкую подошву сапог, свет заходящего солнца, прошедший сквозь соль и преломившийся в тысяче граней, слепил глаза. В горле першило от едких испарений. Кожа стала холодной и влажной, поэтому рукоять клинка ненадежно скользила в руке. На вершине скалы никого не наблюдалось. Зато ее хорошо освещало несколько горящих факелов, там и сям криво понатыканных в расщелины между камнями. Устав оглядываться и вздрагивать от каждого шороха, я плюнула на все нервотрепки, выбрала себе обломок соли побольше и уселась на него, закинув ногу на ногу. Повертела головой по сторонам, но так и не обнаружила ничего подозрительного. Хмыкнула, вытащила из–за пазухи большое красное яблоко и с хрустом вгрызлась в его сочную сердцевину.

– Братец, братец, – раздался шипящий, противный детский голосок справа от меня, – посмотри, она нас не уважает и совсем не боится.

– Убить, убить, – отрывисто пролаял второй, более грубый голос.

– Дети, яблочка не хотите? – издевательски предложила я, протягивая в направлении голосов оставшуюся обкусанную половинку.

В ответ зазвучало громкое, рассерженное завывание, подобное звукам ветра, попавшим в бутылочное горлышко, и в шаге от меня возникли две невысокие фигурки, как будто сотканные из дыма факелов. Первая могла принадлежать девочке возрастом не старше десяти–двенадцати лет. Тоненькая, как прутик, гибкостью смахивающая на вертлявую змейку, она оказалась наряжена в камзольчик пронзительно–красного цвета, сплошь обшитый золотыми позументами. Копна длинных белесых волос, разделенных на бессчетное множество затейливых, украшенных красными бантиками косичек, падала на плечи малютки. В руках субтильное существо сжимало странный меч – короткий, широкий, с лезвием, сплошь покрытым витиеватыми знаками. Клинок демона, – я вспомнила иллюстрацию из старинного учебника по оружию. Плохо, очень плохо. Такими клинками могут владеть лишь повелители стихий. В процессе изготовления в металл вплавляется, к примеру, неудержимая сила ветра или яростная вспышка молнии. Гоблин его знает, какая опасная магия жила в этом оружии, которое так не шло к хрупкому девчоночьему запястью. Но становилось ясно: обладатель этого клинка принадлежит Тьме, поскольку такое оружие подчиняется лишь хозяину с демонической сущностью.