Дмитрий Подоляк - Велики Матюки

– А давай, Зиночка, сразу во владычицы морские, а? Чего мелочиться? – бубнил хозяин.

В дверь решительно постучали.

– Что-то быстро Готье вернулся, – пробормотал доктор. – А что, разве кто-то запирал дверь?

Он встал и отворил дверь. На пороге стоял незнакомый мужчина. Внешность его была обыкновенной, но чувствовалось, что человек он был очень непростой. У незнакомца была осанка тяжелоатлета и суровый волевой взгляд: казалось, одним взглядом он мог гнуть подковы. Я вдруг ощутил, что у меня закладывает уши, словно я нахожусь на борту взлетающего самолета. Незнакомец указал пальцем на графин.

– Сосуд, – властно потребовал он.

Доктор беспрекословно взял со стола графин с эликсиром и протянул его незнакомцу. Тот молча принял графин, вышел наружу, спустился с террасы на землю и вылил содержимое графина на клумбу. Когда последние капли жидкости канули на землю, незнакомец поставил графин на террасу, развернулся и, не сказав ни слова, отправился восвояси.

– Это тот, из поезда, – тихо сказал изобретатель.

Мы торопливо устремились наружу.

Выйдя за калитку, загадочный незнакомец остановился и поднял голову вверх, глядя на то, как на фронтон дома напротив медленно взбирался упрямый сосед со спутниковой антенной на спине. Как ни странно, но на этот раз антенна была благополучно прикреплена на должное место, после чего таинственный незнакомец потерял к ней интерес и твердо зашагал вдоль по улице. И удивительное дело! – он шел, а вокруг него налаживались дела. Савеличева коза, запутавшаяся веревкой в зарослях акации, вдруг чудесным образом освободилась из своего плена. Капризный двигатель УАЗа, безрезультатно терзаемый усатым Вадимом Иванычем, наконец, завелся. На старую сосну, вершина которой была увенчана беспилотником, налетел порыв ветра, и оранжевый аппарат благополучно опустился на траву. А когда незнакомец вышел за пределы деревни, ему навстречу выехала патрульная машина ДПС. Из машины расторопно выскочил капитан Жигадло и, угодливо изгибаясь, отворил дверь, приглашая незнакомца садиться. Глядя на все это, нам оставалось только недоуменно пожать плечами.

…Вечерело. Мы сидели в гостиной и пили чай. Старик француз увлеченно рассказывал хозяйке про свой поход на бобровые плотины и демонстрировал новые снимки. Я, как мог, переводил. Изобретатель вполголоса повествовал батюшке, вернувшемуся за своим авто с новеньким датчиком в кармане, о событиях, произошедших здесь в его отсутствие. Доктор стоял возле карты и с интересом рассматривал ее, прихлебывая из кружки. Время от времени он вставлял уточнения в рассказ брата.

– Так что прав ты все-таки был, Лешка: ни к чему нам весь этот прогресс, – с невеселой усмешкой сказал изобретатель, заканчивая свой рассказ. – Не готово человечество к прогрессу. Не созрело. И мы хороши – обывателей каких-то осуждали, а сами мы – чем не примитивные мещане? У нас была уникальная возможность разгадать какие-нибудь важные загадки мироздания, а мы что же? Разменялись на костюм, шуруповерт и путевку в Турцию! Тьфу!

– Дела… – задумчиво проговорил батюшка.

– Как ты все-таки думаешь, Лешка, что это был за человек? – спросил изобретатель.

Батюшка покачал головой.

– Вряд ли вас устроит моя точка зрения, – ответил он.

– А я считаю, кто бы он ни был, этот человек – гений, – вставил доктор.

Мы обернулись.

– Да, гений, – продолжил доктор. – Гений собственной воли и собственного воображения. А что? Быть может, этот человек настолько развил в себе эти качества, что стал способен одной только мыслью своей, одним желанием управлять ходом событий во Вселенной? Пусть даже небольших локальных событий. Что ты на это скажешь, Леш?

– Что же вы все лезете Вселенной-то управлять, – горько усмехнувшись, произнес батюшка. – Эх, гордынька человеческая! Поверьте мне, ребята: рано или поздно все мы перейдем в вечность и всё нам там откроется, все загадки мироздания. А в нашей земной юдоли нам бы хотя бы с самими собой управиться… Так что ходите-ка лучше в храм, исповедуйтесь, причащайтесь, делайте добрые дела. И не лазьте туда, куда собака нос не совала.

– А если мне этого мало? – воскликнул доктор. – А если я чувствую…

– Так, это у вас надолго, – перебил его изобретатель. – Пойдем-ка, Леша, датчик твой установим, а то стемнеет, и придется нам его силой мысли вкручивать.

– Мы с тобой сегодня еще поговорим на эту тему, – многозначительно пообещал батюшка доктору и направился вслед за братом. Зинаида спохватилась и отправилась за коровой, а мсье Готье, поблагодарив за чай, потопал к себе в номер. Мы с доктором остались в гостиной одни.

– Сила воли! – воскликнул доктор и сжал кулак. – Она творит чудеса, Женя! Но как же мало таких, кто готов всю жизнь понуждать себя ради целей высшего порядка! Люди гораздо охотнее стремятся понуждать других. Эх, слаб человек, слаб до безобразия… – Он помолчал секунду и продолжил: – Нет, я не спорю, Лешка в чем-то прав, но куда вы мне прикажете заткнуть мое любопытство? Ведь нет ничего интересней устройства этого мира и тайн души человеческой!

Я взглянул в окно. Небо не предвещало ничего хорошего: с запада медленно наползала громадная черная туча. Больше всего на свете мне хотелось провести этот вечер с братьями Матюками. Но проклятые фары! Скоро начнет темнеть, а без света фар я не смогу добраться домой. К тому же по дороге домой мне еще, возможно, предстояло пройти между «Сциллой и Харибдой» [47] – преодолеть засаду инспекторов Жлобина и Жигадло. Уж им-то знать о неисправных фарах моего авто было вовсе необязательно. Я вздохнул и двинулся собирать вещи. Занеся ногу над ступенькой лестницы, ведущей наверх, я вдруг вспомнил.

– Дядя Вася… Тогда во сне… Ты сказал, что знаешь, где искать Калинов мост.

Доктор улыбнулся и кивнул.

– И где же?

– Здесь, – коротко ответил доктор и ткнул в карту чайной ложечкой.

– Калиничи [48], – прочел я, присмотревшись – Ты уверен?

– Смотри, какая штука интересная, – сказал доктор. – Бассейн реки Припять: что мы можем сказать о ней с точки зрения топографии?

– А что тут сказать? Низины, болота, – ответил я. – Только поосушили их, мелиорация…

– Вот именно, болота, – согласился доктор. – Вонючие, смрадные болота. Чем в этом смысле Припять не легендарная Смородина, а? А теперь смотри: вот Киев, вот Полоцк. Наверняка в древности между двумя княжествами был пеший торговый путь. Так вот у меня к тебе вопрос: где этот путь мог пересекать Припять с ее болотами?

Не дожидаясь ответа, он провел ложечкой линию от Полоцка до Киева и торжествующе посмотрел на меня.

– Возле этих самых Калиничей. Это же очевидно!

– Хорошо, допустим, так, – сказал я. – А как тогда быть со Змеем Горынычем?