Ирина Белояр - Ползучий дом

— Какого … вы делаете так далеко от лагеря?

— Я…

— Только вас мне не хватало, с вашей дурью!..

— Но…

— Вы со своими душевными переживаниями совсем чувство реальности потеряли!

— Причем здесь мои…

— Еще одна такая выходка — и вы отправитесь к чертям собачьим на Землю! И можете потом меня ненавидеть сколько угодно!

— Зачем же, я все поняла… — и добавила жалобно:

— Я больше так не буду.

Командир тут же растаял:

— Выпороть бы вас…

…Автор уже говорил, что правильных персонажей в этой книге нет? Таких, которые поступают, как надо, ведут себя предсказуемо, отвечают за собственный базар, всегда моют руки, чистят зубы, голосуют на выборах и регулярно по пятницам спасают человеческую цивилизацию от коварных захватчиков?.. Тьфу, пропасть. Нет, и не будет. Я этим психологическим субстратом не пользуюсь. Собственно, тут вообще людей нет. Тут животные притворяются людьми — кто успешно, кто не очень.

Вот и эта кошка… простите, Сэнди — не исключение. Конечно, она тут же забыла собственное обещание «больше так не делать». Да и можно ли считать обещанием слова, которые сорвались с языка автоматически, не заглядывая по пути в мозг?.. Начальник поверил (или сделал вид, что поверил), но это его проблемы.

Время шло, и шло, и шло… Проект «ползучая напасть» — тоже: неумолимо продвигался вперед, несмотря на козни природы, погоды, Ктулху и враждебных астральных суч-щностей.

Уж финиш близится, а «кокона» все нет. И Валерки нет.

Переезжать за последнюю неделю пришлось дважды: долина выспалась и приступила к утренней зарядке.

…Арамов, наверно, прав: в кочевой жизни определенно что-то есть. Мастера искусства — они такие, интуитивно находят самые точные решения. Мозгами не понять — абсурд, бессмыслица. А чувства орут: да, да, да! Нет правды в статике, все совершенное мертво, живое обязано двигаться, не может не двигаться. Это не круиз, не турпоездка, даже не отпуск автостопом. Если ты вернулся туда же, откуда ушел — завтра проснешься тем же, кем был. Привычные алгоритмы и стереотипы никуда не делись. После краткого тайм-аута усталость и старость будут накапливаться с удвоенной силой. Единственный способ убежать от времени — двигаться не оборачиваясь и не возвращаясь. Вселенная огромна, в ней очень много путей, хватит не на одно бессмертие…

Но это — общефилософское. А на приземленном уровне теперь от лифта до объекта добираться не меньше двух часов. Четыре часа в день — на дорогу… да чего я вам рассказываю, сами знаете, в мегаполисе живете. А если не в мегаполисе и не знаете — ничего не потеряли. Это совсем не то движение, которому автор только что пел гимн. Ежедневное обязательное перемещение из пункта А в пункт Б суть выхолощенный арифметический пример. Дао здесь и близко не бегало.

В то утро Сергей задержался наверху: очередной бесполезный визит к спасам по душу пропавшего охранника. Вот тоже время, выброшенное Ктулху под хвост. Радикальнее как-то надо действовать. В академию настучать на этих козлов? Явиться к знакомому высокому начальству, ударить шапкой оземь: помоги, барин, забижают… Знакомому высокому начальству оно, конечно, нах не нужно, но кому сейчас легко? Ага. Но тогда на целый день надо свалить с объекта, за пять минут не сбегаешь. Вот Лерыч вернется… блин, это уже становится похоже на мантру: вот Лерыч вернется…

Оба-на! Вернулся!..

— Ну, наконец-то, блин!.. Лерка?..

Напарник брел, как слепой.

— Лерыч!

Даже не оглянулся. Походка какая-то деревянная. Пьян, что ли? Никогда за ним такого не водилось. Другое водилось, покрепче, но это ж сто лет назад… Неужели сорвался? Еханный бабай, только этого не… Сергей пустился бегом через площадь:

— Лерка!..

Напарник подошел к обрыву и шагнул в пропасть.

В горле пересохло. Внутри все скрутило, будто там поселилась гигантская каракатица — вроде той, что утащила Мишеля.

Дна не видно. Где-то оно там, глубоко, зашторенное туманом. Туман проглотит звук падения… наверно, уже проглотил.

Метрах в пятидесяти внизу по скалам ползет гигантский таракан.

Всё.

В тупом оцепенении Сергей добрел до лифта. Спустился вниз. Долбанные радуги Алекто резали глаз. Долина казалась загаженным деревенским сортиром. Вот тебе и новый год, встреча лета…

Вслепую оседлал вездеход, поехал неведомо куда.

Чтоб они сгорели, эти радуги. Чтоб она провалилась, эта готика. Чтоб эта гребанная планета …лась в черную дыру. Вместе со своими тараканами, каракатицами, спасами, шерифами, маэстрами, синтезами, ползучими удолбищами. (Гад ты, Витя, нах ты вернул мне печать фирмы?..) Бессмысленное нагромождение картинок: лица, маски, морды, жвала, сухощавый мужик с излучателем, Тони с финкой, Арамов с вездеходом, Сэнди с каракатицей, Лерыч…

…нечестно…

Ближе к вечеру внутри шевельнулось что-то отдаленно напоминающее чувство долга. Или просто привычный алгоритм сработал. Сергей вернулся на объект. Открыл дверь машины. В небе четыре луны. На платформе — яростный перебрёх.

— … курортник, гвоздь тебе в жопу!..

— …под дождем и градом!

— …как ежик в тумане, …!

— …!

— …!

— … ребята, простите засранца. У них ведь пока до генштаба не дойдешь…

— Да че ходить-то? Завскладом на лапу дал, и все дела!

— Дал, ага, и добавил. Мы с тобой столько не зарабатываем!..

— Жив… — выдохнул Сергей.

— Слегка, — машинально отозвался Лерыч. — А то ты не зна… — посмотрел на физиономию напарника и поперхнулся окончанием.

— Давно летать научился?

— Не понял?

…Зато Сергей внезапно понял все. Под влиянием стресса, может быть. Озарение приключилось, и таки понял все то, что вы уже давным-давно просчитали. Как в ускоренной промотке перед глазами пролетело: Мишель посреди ночи на плато — агонизирующий таракан. Валерка, падающий с обрыва — таракан, сидящий на скале, под тем самым обрывом. Тони… черт, не заметил. Шериф глаза отвел. Уж не специально ли?..

— Ладно. Все, мужики, конец страданиям. Монтируем периметр, и — наверх. В цивилизацию.

В цивилизацию хотелось очень даже. И откуда прилив сил, мы ж никогда не умели пахать так быстро! Задолбала эта чертова долина, вот что я вам скажу… Через два часа «кокон» был установлен и работал как зверь. Начальники с фатализмом обреченных вызвались в эту ночь дежурить сами — иначе подчиненные их попросту сожрали бы в два счета, ни разу не поперхнувшись.

Отпустили всех наверх. Сидели вдвоем на краю платформы, вымотанные до предела — кто стрессами, кто переездами. Глаза слипались, хоть гвозди вставляй. Казалось, не четыре луны на небе, а все восемь.

— Еле нашел вас. На прежнем месте такое разверзлось, аж дурно стало.

— Чего так долго-то?

— Власть у них там поменялась.