Роман Тус - Звериный футбол

— Эге–гей со мной кто–нибудь будет разговаривать — да что тут происходило без меня, или со мной?

— Я предлагал вчера шашлык жарить? Если даже и предлагал, то исключительно на природе, а не в доме, хотя…

— Вот жена твоя… как не твоя, а чья она по твоему, что ты мычишь, с каким Фредриком ты поменялся. Вот эту тебе втюхали, ну ничего экземпляр, только она у тебя молчаливая какая–то. Вроде только что вместе шашлыки жарили, а сейчас она уже под столом лежит — в это же время, я пытался минералкой привести в чувство Лиду. Та не подавала признаков жизни, но дышала, это радует.

— Так, слушай мой приказ, хватай ее за ноги, да не эту бля. Эту оставь, пусть лежит, не наша это. Её потом хватятся, догонят нас и наваляют.

— Нет, это мое — хватая за ногу белобрысую шведку, наконец–то заговорил Лёня.

— Я тебе говорю, брось собака. Не видишь, вот твоя. Я что ли её тащить буду. Что значит не твоя, кто с ней пришел вчера, тот и забирает обратно.

— Бери за ноги тебе говорю. — двинул я Леониду под ребро. Метод убеждения подействовал. Он бросил свою добычу и схватил жену за ноги.

— Нет, так не пойдет. Давай за плечи ее и потихоньку выходим. Слушай, я вас двоих тащить не собираюсь. С горем пополам спустившись с лестницы, перешагивая ежесекундно через тела, не переживших ночную вечеринку. Рожи причем все знакомые, пил с ними каюсь, только вот не припомню при каких именно обстоятельствах.

На улице было солнечно. Эх хороший матч предстоит посмотреть, ежели доберемся до города. Задумчивость всегда приводит к падению тела, что–то женского рода стукнулось о землю.

— Что ты смотришь тоскливо на окна второго этажа, зазнобу свою оставил, хе хе. Жену поднимай Дон Жуан херов — измывался я над Лёнькой, помогая поднять благоверную. И кто нас теперь доставит до города? На этой горной дороге ни одного автомобиля, мотоцикла, велосипеда, лошади, в конце концов.

— Так вниз по дороге пошли, подальше от этого дома, а то хулиганство пришьют и умышленное уничтожение чужого имущества в крупном размере.

— За что — выдавил Лёня вторую фразу за утро.

— А кто шашлыки в доме жарил, а что за девочку ты там пригрел, может ты убил кого и съел, помнишь?

— Нет, никого я не убивал — испуганно ответил Леонид.

— Точно помнишь?

— Не точно — снова замычал незадачливый муж.

— А куда это мы идём Фредрик? — прохныкала Лида.

— Посмотрите, кто это у нас очнулся — ухмыльнулся я.

— Эй Фредрик — сказал я Лёне — это она к тебе обращается, куда это ты идешь шведская морда.

— Какой на хрен Фредрик? — замахнулся на жену новоявленный швед.

— Поберегись, а то скажу ей про бильярд.

— Я никого не убивал — снова заныл новоиспечённый «Фредрик».

— Что ты заладил, как робот Вердер.

Сзади что–то тарахтело в нашу сторону.

— Так Лида встала на обочину, руку поднять, ногу оголить, блузку не застегивать. Как хочешь, но поймай нам этот тарантас. Английский не забыла еще, а то по твоему виду можно сказать, что забыла всё… вспоминай.

Из–за поворота показался трактор с прицепом.

— Отец, на футбол. Евро, Рашн. Окей. А ну в прицеп мутанты, бегом я сказал. Фредрик даму пропусти, кавалер хренов, а то все ей расскажу, или наоборот.

— Я никого не убивал…а что про неё знаешь?

— Ничего — подтолкнул я в кузов дебила.

На окраине города, добрый тракторист высадил наши рожи. Хорошо гулять по свету, если знаешь б-дь куда. Мы знали приблизительно. В таком виде, между прочим, в общественный австрийский транспорт не пустят. Ко второму километру марафона в себя пришла наша мадам. Её удивления не было пределу.

— А где это мы?

— А ты у Фредрика спроси, вон он надувшийся рядом идет.

— Какой Фредрик? — наморщив лоб, переспросила Лида.

— А вот это мы уже у тебя спросить хотим. Где ты ночевала, с кем, что делала, и еще порядка ста вопросов нон стоп. Правда Лёня? — тот энергично закивал головой, показывая кулак жене. Лида обиженно засопела, но промолчала.

— Прямо пойдешь, х… найдешь. Налево пойдешь, хм налево тут вообще непонятно что написали на указателе. Направо пойдешь, коня потеряешь. У нас нет коня, так что мы пойдем направо.

— Куда поперлись? Я говорю направо. Какого черта, тут же написано на немецком налево пойдешь целку потеряешь, хотя вам то уже пофигу. Тпру лошадки американские — двое из «шведского дома» остановились, раздумывая над моим предложением. Затем развернулись и пошли в мою сторону.

— А кто это определил, что нам направо нужно, ты? Давайте проголосуем — предложила Лида.

— Всё расскажу — шепнул я Фредрику. Таким образом, избирательная комиссия неизвестного района г. Инбсрука с помощью компьютерной программы подсчитала количество голосов избирателей. Два против одного в мою пользу.

— Я тебе дома устрою — зашипела Лида на мужа.

— Угрозы в адрес избирателей зафиксированы на избирательном участке и будут отражены в протоколе — показал я язык шипящей.

Улицы становились больше и оживленней, если это можно сказать по отношению к такому маленькому городу как Инсбрук. Значит мы, то есть я, выбрали правильное направление, америкашки опять ошиблись. Пошли бы по их пути, точно в каком–нибудь Ираке оказались. В итоге труппа артистов захудалого цирка добралась до автобусной станции и до своего отеля.

День разгорался, самочувствие улучшалось с каждой новой струей холодного душа, льющегося на мою уже седую квадратную голову.

В дверь снова стучались. Какая настырная нация эти американские господа, у них там что по две печени выдают.

— Хрен вам а не Иран — крикнул я через дверь.

— Выходи алкаш, ужас что в городе творится. Надо срочно в Фан–зону выдвигаться.

— И это вы меня алкашом называете. Я шашлыки в домах не жарю и по ночам к шведским семьям не подкладываюсь — дайте хоть одеться, что мне голым идти. В коридоре сопели, держась за руки как дети, мои близкие и милые америкашки.

— Как дела Фредрик — сказал я одному из них.

— Хорошо, это вам не в шкафу спать — ответил он мне, показывая язык.

— Хочу заметить, что спать в шкафу это самое безобидное из того что вы там вытворяли.

— Вопрос спорный, шашлыки жарить на столе ты предложил — съязвила Лида.

— Не может быть — неуверенно ответил я, увлекая за собой к выходу неугомонную парочку.

Шведов в городе прибавилось еще тысяч на пятьдесят. Наша символика также чаще мелькала на этих желтых улочках. Ибрагимовичей было несказанно больше, но мы не сдавались.

Предлагаю вначале пойти в парк посидеть, развеяться, а не сразу заливать в топку, возражения не принимаются — топая в сторону парка, не оборачиваясь, бросил я. Сзади недовольно засопели дружки. Можно было и не говорить, куда идем мы с пятачком, и так понятно. Продравшись через кусок Фан–зоны, заполненный под завязку шведскими болельщиками, проскочив с трудом арку церкви мы остановились понаблюдать за музыкантами, по виду русскими, которые собирали аппаратуру.