Сергей Климов - Как я чёрта искушал

Она задумалась, а после уронила голову на стол.

– Этого не может быть! Как такое возможно? – в шоке прошептала она.

Я её прекрасно понимаю. Первый раз увидев чёрта, я и сам подумал, что сбрендил. Но со мной всё хотя бы происходило постепенно, новые аспекты вкладывались в моё мировоззрение с каждым следующим днём, а ей всё скопом на голову вывалили, мол, включайся в тему, деточка, да поживей.

– Я вам не верю, это всё ложь, а случай с козлом – просто фокус, разве мало иллюзионистов сейчас развелось! – вскочив, прокричала Олька.

– Кстати, кто это был – твой новый ухажёр?

– Может, и так!

– Пожалуйста, успокойся. Присядь.

– Отвезите меня домой!

– Тебе нельзя домой!

– Потому что меня убьёт демон? Вы себя слышите? Сколько ты заплатил этим людям за то, чтобы они навешали мне эту лапшу на уши?

– Это мои друзья… – начал я было оправдываться.

– А, так бесплатно сработали, просто по-дружески? Зачем ты привёз меня сюда?

– Тебе грозит опасность!

– Да ты больной! Немедленно отвези меня домой!

– Я не могу этого сделать.

– Насиловать будете? – вдруг испугалась она.

Мы втроём возмущённо вспыхнули.

– Дура! – потеряв всякое терпение, закричал я. – Как ты можешь думать обо мне такое!

– А что мне думать?! Во что верить?! В то, что ты стал искусителем чёрта?!

– Да. В это тебе и нужно верить, потому что это правда! А ты ведёшь себя как… – я вдруг умолк.

– Кто? Ну скажи, кто?!

– Никто.

– Нет, скажи!

– Не скажу!

– Говори, пока я тебе не врезала!

– Как глупая овца! – выпалил я.

– Ах так!

Подбежав ко мне, она пустила в ход руки, но я успешно прикрывался, убегая от неё вокруг стола. Батюшка, несмотря на вопиющую непочтительность к его персоне и к тому, что мы закатили с этой сумасшедшей скандал в его доме, спокойно сидел и смотрел на то, чем всё кончится, не мешая и не пытаясь прервать нас. А Борька даже подхихикивал над тем, как Оля осыпала меня гневными выкриками и шлёпала ладонями, куда только попадала. Наконец, я сумел ухватить её за руки.

– Хватит меня бить, истеричка!

– А ты бабник!

– Я тебе ни разу не изменял!

– Так я и поверила!

– А может быть, это ты мне изменила! А что, так оно и есть! Лучшая защита – это нападение, вот ты и орёшь на меня, чтобы скрыть своё предательство!

– Как ты смеешь так говорить! Я люблю тебя, дурак! – выкрикнула она и сильно стукнула меня ногой под коленку.

Я застонал и скорчился от боли. Вот уж ненормальная! А вообще-то это приятно (нет, не от боли, я не мазохист) – узнать, что ты кем-то любим, и не просто кем-то, а именно объектом своего восхищения!

Олька надула губки и отошла к окну.

– Я ещё раз повторяю: отвези меня домой сейчас же. Мама будет волноваться!

– Я с твоей мамой договорился, – прокряхтел я с пола, потирая ушибленную ногу.

– Оля, будет действительно лучше, если ты останешься здесь, – попытался поддержать меня чёрт.

– Да вы с ума здесь все посходили! Я не хочу ночевать под одной крышей с психически больными людьми!

– Батюшку бы постыдилась! – осуждающе бросил я.

– А кто здесь батюшка? – недоумённо спросила моя принцесса.

– Не понял, – я посмотрел на священника, – ты же сказал, что представился ей.

– Ну как… – замялся байкер. – Имя сказал пока что, решил сразу не травмировать.

– Этот битый рокер – батюшка? – изумилась Оля.

– Поуважительней могла бы, – негромко сказал я, – он действительно батюшка. Отец Виталий.

– Да пошли вы все! Что вы меня дурачите! Даже ты, Боря, – приличный человек – с ними заодно.

– Я не человек, честно говоря, я – чёрт.

– Замолчите! Мне надоело слушать ваш бред! Отвезите меня домой! – снова заладила свою пластинку моя ненаглядная, но быстро умолкла.

Я и сам не успел заметить, как Борюня превратился в самого себя, то бишь в чёрта. Меня это уже не испугало, а отца Виталия и подавно.

– Ну вот, – произнёс нечистый, погарцевав по комнате и покружившись перед ней, – теперь веришь?

Оля с минуту похлопала круглыми глазками, посмотрела на меня, нервно хихикнула и повалилась на пол. Я снова был тут как тут: геройски подхватил её на руки.

– Спасибо, Борюнь! – искренне поблагодарил я.

– Прости, – смущённо произнёс он, принимая человеческий облик, – по-моему, это был единственный способ успокоить её.

– Пойдём, Кирилл, уложишь её в постель, – позвал меня батюшка и проводил в спальню.

Я, конечно, извинился перед ним за эту сцену, но он только отмахнулся:

– Если б ты знал, как я соскучился по капризам своей жены. Что ты, не извиняйся, и за что? Вы молоды, у вас всё ещё впереди.

– Твои слова да Богу в уши.

– Не сомневайся, Он слышит.

От Борьки с Виталиком я узнал, что это Оля меня спасла. Внезапно выскочила из комнаты, спросила, где я, и, получив ответ, рванулась в ванну. Вытащила меня из воды, ну а потом уже крикнула их на помощь. Никак отец Лев подсобил, шепнул Ольке обо мне. На дворе была уже ночь, и мы просто валились от усталости, но ещё какое-то время занял мой рассказ о посмертном путешествии. Конечно, решили следовать советам отца Льва, но утром, и не слишком ранним. Я лёг рядом со своей красавицей, в первую очередь за тем, чтобы она никуда не сбежала. После нервных потрясений сон мой стал чутким, любой шорох теперь будит. Но, как только я обнял её, сразу же провалился в глубины царства сна, так что теперь хоть из пушки стреляй – не добудишься, и, наконец, ощутил долгожданный покой – пусть и совсем недолгий, до утра несколько часов осталось, – но зато такой чаянный…

Байкер проснулся раньше всех, гостеприимно приготовил нам завтрак и разбудил меня и Бориса. Я приподнялся с постели и посмотрел на свою ревнивицу. Её медные волосы спадали на белую нежную шею, чувственные губы легонько вздрагивали в ровном дыхании, тонкие изящные руки вздымались на очаровательной груди – и я влюбился в неё второй раз! Насколько это возможно для меня, конечно… Наверное, нет ничего прекраснее на свете, чем смотреть на свою спящую возлюбленную. В этот момент нет суеты и условностей, пребывает лишь чувство без каких-либо рамок и скованности. Это сравнимо с великолепием восхода и заката, когда восторг и благоговение скрывать совершенно незачем и даже преступно. Я смотрел на неё, как на картину мирового шедевра, для которой бы и центральное место в Лувре не было бы достаточным почтением. Если бы в тот момент я бы испытал сокровенное чувство настоящей любви, я бы попросту взорвался от переполняющего умиротворения. Нежнее майского ветерка я поцеловал её в острый носик и собрался выйти из комнаты. Её тонкие ресницы слегка дрогнули, и она сказала, не открывая глаз:

– Прости меня, Кирюш. Я так тебя люблю.

– Ты мне веришь? – спросил я, поглаживая её по приоткрывшейся из-под одеяла ножке.