Алексей Калинин - Амулет колдуна

— На время преследователь будет занят поисками входа, поскольку я завалил наш на пятьдесят метров вглубь, да еще и залил расплавленным свинцом. Другой вход находится десятью километрами южнее и вряд ли Гарион о нем знает! — сообщил довольный Крохм и потряс головой, вытряхивая из волос осевшую пыль.

— А откуда у тебя свинец взялся? Или ты его постоянно в карманах таскал? Тогда я слегка сочувствую Павлу, — с усмешкой произнесла Тана.

Что-то последнее время она постоянно старается подколоть Павла. Может ему еще раз проверить ее нос на влажность, вдруг на этот раз получится?

— Конечно же нет, это гномьи секреты, на каждом выходе поставлены специальные резервуары, заполненные свинцом и при необходимости он моментально растапливается до жидкого состояния. Вот и сейчас помимо наваленных камней Гариону придется пробиваться через двухметровую толщу свинца. Эти резервуары мы поставили после того как ушли под землю, — просветил нас Крохм и устремился в правый коридор.

Нам ничего другого не оставалось, кроме как проследовать следом. Со стороны обвала доносились глухие звуки, будто кто-то методично бил по боксерской груше в глубоком подвальном помещении. Мы не стали дожидаться конца тренировки упорного боксера, а с головой окунулись в переплетение коридоров, подземных залов, пещер и проходов.

Пламя от факелов разбивалось на тысячи огоньков, падало на сталагмиты и зажигало причудливые люстры, в сталактитах разбивалось на миллионы зайчиков. Пещеры превращались в волшебную сокровищницу Али-Бабы, раскрашивались всевозможными цветами, переливались и сверкали. Мы шли в полной тишине, зачарованные открывавшейся красотой, единственными звуками были цокот копыт и наше затаенное дыхание. Крохм удовлетворенно хмыкал, видя, как мы очарованы чудесными сказками подземелья. Мы подошли к сплошной стене, и Павел недоуменно посмотрел на гнома. Тупик? Недорослик хмыкнул и ударил по ближайшему сталактиту — по пещере пронесся хрустальный звон.

— Ни шагу дальше!!! Оставайтесь там, где стоите! — раздавшийся под потолком громовой голос заставил вздрогнуть, я оглянулся в поисках источника этого голоса.

В зале никого кроме нас, и это не могло не вызывать беспокойства. Однако ничуть не удивленный гном подошел к небольшому отверстию в стене и наклонился над ним.

— Тутом, сколько раз тебе говорили, чтобы ты убавил громкость? Ты озадачил моих спутников и испугал животных, вот доберусь я до тебя… Это Крохм, я вернулся из леса! — проворчал наш проводник.

Хотя гном достигал всего лишь половины человеческого роста — значит полупроводник. Однако с полупроводником всегда ассоциировался только Сусанин.

— Извини, Крохм, это я так… для пущего эффекта… зато знаешь скольких непрошенных гостей убежали от этого гласа? — уже тише произнес невидимый собеседник, и я понял, что звук исходит из отдушины в потолке. — Если эти люди пришли с тобой, то милости просим! А мы тебя сочли умершим и успели справить погребальную тризну.

— Не сомневаюсь, что Стохм приложил к этому грязную руку. Но он просчитался, давай открывай ворота и объяви общий сбор в главном зале Старейшин — скомандовал Крохм и подошел к сплошной стене.

По стене пробежала трещина, все больше и больше расширяясь, она превратилась в арку высотой в три метра. За ней оказался еще один коридор, но имеющий обжитый вид, на стенах горели воткнутые в подставки факелы, что оказалось очень кстати, так как наши выгорели и почти не давали света. Гном махнул рукой, приглашая поторопиться, и мы поторопились, Павел споткнулся на ходу и проехался носом пару метров. Выслушав очередные откровения от Татины, и огрызнувшись в ответ, Павел что-то подобрал с пола.

— Крохм, а у вас всегда разбрасывают золотые самородки по полу, или вы так встречаете гостей? Нет, я конечно не против, но как-то это неэкономично, — отряхнувшись, Павел разглядывал небольшой кусочек камня в руке.

Осколок гранита с желтой полоской посередине катался по грязной ладони, полоска тускло поблескивала и радовала глаз своей желтизной.

— Нет, Павел, это золото для дураков, обманка так сказать. Порой встречаются куски обманки, величиной с твою голову, — проговорил Крохм, взглянув на обломок в Пашкиных руках.

— Павел, я смотрю, ты нашел золото по себе! Ну, ничего, вот завершишь свою миссию, возглавишь какое-нибудь государство и пустишь в оборот монеты из этого металла. Можешь даже свой гордый профиль на этих монетах вытеснить! — улыбнулась Татина.

Павел только поднял глаза к потолку, но, не обнаружив там ничего интересного, сунул камешек в карман и начал поправлять подпруги на Бегунке. Наше благородное средство передвижения презрительно фыркнуло и отвернулось от него. Я никак не прокомментировал данную ситуацию. Надоело.

Мы подошли к концу коридора и гном снова завозился с корешками торчащими из стены, какие-то соединяя, а иные отодвигая в сторону.

— Да, все же сложные у вас запоры, надеюсь, на туалеты вы такие не ставите? А то ведь можно и не успеть набрать необходимую комбинацию, — наблюдая за его работой, высказала общее мнение, но в обычной манере, Татина.

— Если наберешь неправильную комбинацию, то в туалет будешь проситься у небесного кузнеца. Это и защита, и ловушка, только гномы могут знать, как пройти, а в некоторые места и вовсе попадают только посвященные, — сказал оторвавшийся от заплетания косичек из торчащих корешков гном, — Если ты дернешь не за тот корень, то тебя может накрыть потолок, и считай что тебе повезло, мы ведь и другие ловушки умеем ставить.

После этих слов створки ворот распахнулись, и мы вошли в большой зал. Видно, что зал делался с большой любовью и старанием — на стенах, колоннах и даже потолке затейливая каменная резьба. В основном изображающая победу гномов над людьми и какими-то расплывчатыми созданиями. Под потолком разбрасывает яркие огни огромная люстра из хрусталя, отблески причудливо пляшут по обширному залу.

Посреди зала встречала целая демонстрация из низкорослых человечков. Некоторые подметали пол бородой, другие, как и наш спутник — безбороды, одни держали в руках кирки, иные кузнечные молоты, но все насторожены и молчаливы. Мы смотрели на них, они взирали на нас, и эта игра в гляделки грозилась затянуться на неизвестно сколько время. В одежде молчаливых работяг преобладали коричневые и серые тона. На возвышении расположился большой стул резной работы, весь в завитушках и изгибах, с этого постамента грозно взирал старый гном. Убеленные сединой волосы перехвачены золотым обручем над мохнатыми бровями.

— Подойди, мой сын, и расскажи — почему тебя так долго не было? Двое подданных принесли пряжку от твоего ремня с поляны, где находился капкан. Рядом обнаружили щепки от срубленного дерева и след Брыся, неужели ты настолько глуп, что срубил дерево для костра в присутствии лесного стража? Мы пять дней в трауре, потом являешься ты и приводишь с собой людей. Как ты все это объяснишь? — сдвинув брови, спросил сидящий на резном стуле.