Максим Бондарчук - Царство Гуверон (СИ)

Орк подошел к темнейшему так близко, что злодей чувствовал запах из его желудка. Скорчив лицо, он попытался оттеснить громадное тело, державшее топор у самой его головы, но так и не смог этого сделать.

— Веди нас в сокровищницу, — прорычал орк.

— Хорошо, мой зеленый друг, пусть будет по-твоему.

Оскал убрал топор и последовал за едва волочившим ноги Лордом Тьмы. Пройдя вглубь обновляемой башни, они спустились в самый низ, обогнули несколько ложных поворотов и уперлись в громадные железные двери, за которыми находилось все самое ценное, что смог накопить темнейший за многовековую жизнь.

Лязгнув завесами, замок скользнул в сторону, и дверь постепенно принялась отворяться. То, что увидели орки, сразу смягчило их сердца. Кипевший гневом и яростью Оскал, внезапно замолчал и медленно зашагал вперед. Горы золотых монет, слитки, уложенные в полки по периметру сокровищницы, серебро, чугуний и многое другое находилось прямо перед ними.

— Ну что, теперь вы уверены в моих словах.

Оскал повернулся к Старому Клыку и что-то сказал ему на родном для них языке.

Разговор был коротким, но слов сказанных в нем хватило, чтобы дело стало практически улажено.

— Он сказал, что примет твои условия и готов защищать тебя от попаданцев, но…

Лорд Тьмы озадачено уставился на Клыка.

— Что «но»?

— Он хочет получить свою долю золотом прямо сейчас.

— Этого в договоре не было, Клык.

В этот момент второй орк поднял свой огромный топор и начал демонстративно размахивать им перед лицом Лорда.

— Ладно, черт с тобой, пусть забирает свою долю.

Темнейший махнул рукой и указал на золото.

— Когда я смогу увидеть новую охрану?

— Все самые лучшие бойцы нашего клана явятся сюда после ремонта башни. А пока будь уверен, что договор принял силу и не может быть расторгнут до окончания цикла.

Лорд улыбнулся и начал закрывать двери сокровищницы.

— Хорошо… прекрасно. И топором можно было не махать, я слова неплохо понимаю.

Оскал недобро посмотрел на своего работодателя и, не попрощавшись, зашагал к выходу. Остался только Старый Клык. Когда грузная фигура главаря «хохолков» скрылась за массивными створками башни, Лорд развернулся к оставшемуся зеленокожему и заговорил.

— Что все это значит, Клык? Я просил тебя договориться самому, а не притаскивать этого сумасшедшего ко мне в башню. Он не в себе.

— Ты про топор?

— Да, черт возьми! Мне уже не двадцать лет, у меня слабое сердце и нервы ни к черту. Если каждый будет приходить сюда и размахивать такими штуковинами перед моим лицом, я вскоре схвачу инфаркт.

— Ну ты ведь уладил свои дела? — спокойным тоном продолжал орк.

— Это правда, но твоим друзьям надо взять за правило, что нельзя принуждать людей при помощи оружия. Сегодня другое время: демократия, права человека, личное пространство, которое нельзя нарушать всем попавшимся.

— Тебе надо сказать спасибо, что он не нарезал из тебя салат, а ведь он мог.

— Я знаю, поэтому и попросил тебя помочь в этом деле.

Лорд протянул орку руку и в знак согласия, пожал его зеленую лапу. После они разошлись. Звук ремонтно-строительных работ вновь влетел в его уши. Гномы с новой силой набросились на свои участки работ и с упорством вгрызались в старую кладку, кроша ее и возводя новую.

— Будь я проклят, мой сын возвращается обратно в Гуверон.

Король читал присланное кучером сообщение, привязанное на маленькой лапке почтового голубя.

— Но почему один? Разве Матильда не должна сопровождать его.

Он держал свернутый клочок бумаги и еще и еще раз прочитывал написанные строки. Рядом стояла Катарина. Теперь она все время была возле него. С того самого момента, когда супруга короля покинула замок, ей не составляло труда приближаться к Майнстейму и не быть обвиненной при этом в неприличном для дамы поведении. Все окружение короля знало о зародившихся отношениях между фрау Катариной и королем. Никто особо не придавал этому значения, но все же старались не заострять на этом внимания, считая все это очередной интрижкой.

— Может оно и к лучшему? — спросила она, обняв короля, — Сын приедет к своему отцу, и ты сможешь все рассказать.

— Думаешь, он поймет?

— Наверное нет, но ты ведь сам говорил, что его мозгов не хватит чтобы отличить черное от белого. Может он ничего не скажет и в этом случае.

«Да, наверное, она права».

Чтобы не говорили злопыхатели, но его сын был просто олицетворением тупости и безграмотности. В свои годы он едва мог посчитать до десяти и читать по слогам несложные предложения. Любые попытки хоть как-то обучить отпрыска тут же натыкались на непробиваемую стену, которая препятствовала любому обучению, продолжая сохранять мозг сына в девственной нетронутости.

— Жаль, я хотел сделать его наследником, когда состарюсь, но он не может сложить простейшее слово из кубиков, не говоря о том, чтобы править огромным королевством.

Фрау Катарина немного помолчала, но решившись, пошла в атаку.

— Мы сможем родить своего наследника.

Майнстейм резко посмотрел в лицо красавицы Катарины. Она не сводила с него глаз и ждала ответной реакции.

— Но… я.

Эти слова давались ему с большим трудом. Король столько лет мечтал об этом, что когда наступил час откровения, его язык перестал слушаться своего хозяина и начал вести себя совершенно по-другому. Звуки не складывались в слова. а они в свою очередь. в предложения. Он хотел сказать «да», но что-то сильное, что еще жило и питало маленькую слабость к его состарившейся, но все еще королеве, не давало высказать все до конца.

— Вы не уверены во мне.

— Я? Нет, что вы. Абсолютно. Более того, я практически уверен, что от нашего брака выиграем не только мы, как люди, но и наши королевства. Я прав, майне фрау, Восточная Гермундия сейчас переживает не самые хорошие времена и такой союз помог бы ей.

Фрау резко отошла от короля. Ее взгляд стал напряженным и она боялась показать королю свою растерянность. Конечно, все так и было как говорил Майнстейм, но она не хотела себя продавать. Отец ей как-то сказал, что «в жизни есть две вещи, цена которых может варьироваться с возрастом: это вино и женщины. Правда с женщинами все наоборот»

Она подошла к окну и взглянула на огромный рынок впереди. Чуть дальше начиналась площадь, за ней жилые кварталы аристократов и купцов. Чем дальше устремлялся ее взгляд, тем больше пространства и территорий, подвластных королю Гуверона, она могла охватить.

«А может стоит наплевать на все? На свою гордость, предрассудки, на то, что будут говорить про нее другие, ведь власть и сила. которую получит ее народ, соединившись в брачном союзе с народом Гуверона, сделает нерушимым будущую империю.»