Владимир Жариков - Сказочный отпуск

— Господин Горячев, вы точно знаете, куда мы едем? — забеспокоилась гламурная дама.

— Да! — сказал я уверенно, хотя мой внутренний голос утверждал совершенно противоположное.

Что же делать? Разворачиваться и вернуться к большой дороге? А смысл? Направление по азимуту в принципе верное, а стрелка уровня бензина давно на нуле. Так-то мы хоть чуть-чуть приближаемся к цели.

— Какой интересный дорожный знак, — сказал Колобков.

Фары выхватили из темноты укрепленный на дереве диск, обрамленный красной каемкой, а в середине был изображен всадник на лошади, перечеркнутый костью. Теперь все ясно. Эта дорога тоже ведет к перепутному камню, на ней мы с Лешеком в прошлом году как раз повстречали Вольфа. Только сейчас мы едем с другой стороны. Оказывается она сквозная, дорога-то! Почему же тогда Вольф утверждал, что до самого Синя-моря тут непроходимый лес? Пошутил, наверно. Через километр машина задергалась и остановилась навсегда. Бензин кончился. Жаль. Я выключил фары.

— Что будем делать? — спросил Игорь Геннадиевич.

— Что? Покемарим до рассвета, а потом пойдем пешком.

— Далеко еще?

— Да нет, километров пять или шесть.

— Целых шесть километров! — воскликнула госпожа Шнайдер. — Умереть можно!

— Ничего, прогулки по лесу очень полезны для здоровья. От этого никто еще не умирал.

Мы организовали ужин из взятых с собой запасов еды, а потом каждый устроился как мог на своем сиденье подремать до утра.

Едва забрезжил рассвет, я растолкал всех. Мы выбрались из влажной духоты салона в зябкую прохладу предрассветного леса и двинулись по лесной дороге. Через минут сорок девицы завизжали, к ним присоединилась и госпожа Шнайдер, Полуэкт с шипением вскарабкался на дерево, а Мокус и Колобков застыли на месте, изображая памятники самим себе. Метрах в тридцати впереди навстречу нам по дороге двигался огромный волк.

— Не пугайтесь, дамы и господа, — успокоил я всю компанию. — Это Вольф, очень милый оборотень. Сейчас я вас познакомлю.

— Я не Вольф! — грозно сказал хищник, приближаясь к нам. — Что вы тут делаете, в моем лесу?

Это действительно был не Вольф. Это молодой волк, такой же крупный, но немного астенического телосложения. Подойдя к нам на расстояние прыжка, он грозно зарычал.

— Где ваши кони, беззаботные всадники?! Сейчас я их съем! А потом вас, раз вы под запрещающий знак заехали. Думали вам это с рук сойдет?! Ну, сколько у вас коней, признавайтесь, куда вы их спрятали?!

— Видите ли, любезнейший, — сказал отошедший от шока Колобков. — У нас было сто пятьдесят коней…

— Целый табун! — ахнул волк.

— Да, целый табун.

— Где они? — у волка загорелись глаза, а сам он просто извертелся от нетерпения.

— Да здесь недалеко, в двух километрах, наверное. Но они все сдохли…

— Как?!! — сделав кувырок вперед, волк превратился в молоденького паренька, одетого в мундир французских кирасиров без эполет и каких-либо знаков различия. — Отчего? Эпидемия? Сап?

— Да нет, от голода.

У паренька округлились глаза, секунды две он, как рыба на берегу, глотал воздух и не мог вымолвить ни слова. Пауза затянулась.

— Вы! — произнес, наконец, парень чуть не плача. — Вы уморили голодом сто пятьдесят лошадей?! Да за это вас не то что съесть, да вас четвертовать за это мало!

— Успокойтесь, сударь, — сказал я. — Господин шутит. Речь идет вовсе не о настоящих лошадях, это машина, она железная. Просто по силе она может заменить сто пятьдесят лошадей. Правда, на ровной дороге. У нас кончилось топливо, поэтому мой товарищ так иносказательно выразился, что кони сдохли от голода. А нам из-за этого приходится идти пешком.

— Правда? — обрадовался паренек. — А я уж подумал, что вы и в самом деле коней голодом заморили. Простите.

— Ничего, бывает.

— Но, тем не менее, я пойду, проверю! И если действительно увижу мертвых коней, вам несдобровать!

— Все равно ж вы их съесть собирались, — заметил Мокус.

— Я? Да ни в жисть! Я лошадей очень люблю. Я лучше вас съем.

— Как звать-то вас, сударь? — спросил я.

— Вовчек. Курсант Вовчек.

— А куда делся Вольф?

— А вы знаете Вольфа? Он вышел в отставку, женился и живет в Стольнограде.

— Где-где?

— Да в столице.

— В Даймондтауне?

— Ну да. Теперь он снова Стольноград называется.

— А кто его жена?

— Женщина.

— Это понятно. — Хотя по отношению к оборотню уточнение не лишнее. Если бы он принял волчью ипостась, мог бы жениться на волчице. — Я имею в виду подробности. Как зовут, кто по происхождению?

— Ой, не знаю. Точно не скажу.

— Ну ладно, прости, уважаемый Вовчек, нам пора. Счастливой службы.

— Спасибо. А все-таки жаль, что у вас не оказалось ста пятидесяти коней. Или хотя бы ста. Только живых, настоящих, — паренек шмыгнул носом. — Если бы я столько лошадей привел в штрафной табун, я бы тогда стал бойцом, а то и сразу инспектором. А так я еще только курсант.

— Ничего, Вовчек, какие твои годы! Станешь еще и бойцом, и инспектором, и генералом. Ну, пока, бывай здоров!

— Счастливый путь.

Вовчек обернулся волком и скрылся в чаще, а мы продолжили нашу дорогу.

— Не объяснишь ли нам, что все это было? — спросил Колобков.

— Дорожный знак, что мы вчера проехали, запрещает движение всадников. А тут у них что-то типа поста гаишников, они отбирают у всадников лошадей и отправляют в штрафной табун.

— Теперь понятно.

Еще через час дорога привела нас к указательному камню, на котором было начертано: «Прямо пойдешь — смерть свою найдешь, назад пойдешь — молодость вернешь, налево пойдешь — ничего не найдешь, направо пойдешь — коня потеряешь». Мы пришли с того направления, где можно потерять коня, на что указывала соответствующая надпись, а также дорожный знак на дереве. Слева была дорога в молодость, справа — дальнейший жизненный путь, хоть указатель и гласил, что эта дорога к смерти. А если идти прямо, туда, где ничего нет, то там мы в прошлом году встретили разбойников. Они и теперь не заставили долго себя ждать.

Четвертое июля, Остров Буян

— Да, — с досадой произнес Михайлин. — Ковер-то они угнали. Плохо дело.

— Так наверняка тут на острове еще один есть, — с надеждой предположила Катя.

Козел, пригорюнившийся в углу, замотал головой. Но в темноте этого никто не заметил.

— Я тоже не верю, чтобы тут больше ни одного ковра не было, — согласился Герман. — Ладно, разберемся.

— Но для начала надо бы подумать не о ковре, а о том, как отсюда выбраться, — заметил Константин. — Дверь-то они заперли!

— Тогда давайте какой-нибудь план действий разработаем. Вы не в курсе, — Герман обратился он к Кате, — в доме еще есть кто-нибудь?

— Там Бэдбэар наверху, он пьяный, — ответила она. — А больше я и не знаю, меня сюда привезли пятнадцать минут назад. Я вообще не понимаю, что здесь происходит.