Владимир Жариков - Сказочный отпуск

— Он за водой побежал, — в один голос ответили Мельников с Константином, приводившие в чувство Эльвиру. Та, наконец, открыла глаза.

— Вон, гляди, — протянула ей блюдце старушка. — Вон он, наш Лешек, живехонький. Так я не поняла, куда он за водой побежал-то?

— К колодцу, — ответил Константин.

— Зачем к колодцу? У нас же на кухне крант с водой!

Яга выскочила во двор, тут же вернулась обратно.

— Убег! И сумку свою с товаром бросил! Шпиён это! Сразу он мне не понравился.

— Как шпион?!

— Как шпион?!

Почти в один голос с эффектом реверберации воскликнули Мельников и Дюкова.

— А вот так. Солдатики, дело для вас имеется. Живо бегите, изловите энтого коробейника! Обшарьте лес, он где-то недалеко кругами бродит, все выходы заколдованы, не мог он далеко уйти!

— Отделение, за мной! — рявкнул командир.

— Какой шпион, чей? — продолжали недоуменно допытываться чекисты.

— Да чей, Бэдбэара, конечно. Или из его компании. Прознали они, что пропали солдатики, вот и подослали лазутчика.

— Как же вы догадались?

— Я-то? Элементарно! Что ж вы-то его не раскусили, вы же профессионалы, — укоризненно обратилась она к эфэсбэшникам. Те молча потупили взор. — Да не кручиньтесь, я, если честно, сама только сейчас и поняла, когда он смылся. А я ведь, дура, при ём ляпнула, что они Водяному царю зелье везут, которое оружие изничтожает.

— А если на Горыныче полетать, поискать его? — предложил Мельников.

— Поздно уже, — ответила старуха.

— Почему поздно? Еще светло.

— Да я не в этом смысле. А в том смысле, что уже нет смысла. Зря я и солдатиков-то на поиска погнала.

Через два часа вернулись дружинники.

— Не удалось задержать, — понуро сказал командир. — Как сквозь землю провалился. Прочесали весь лес вдоль этих ваших границ заколдованных. Вот только чего нашли, примерно в ста саженях отсюда валялись.

Он бросил на пол пару блестящих яловых сапог.

— Все ясно. Теперь — ищи-свищи. Да ты не виноваться, бриллиантовый, — успокоила Яга командира. — Скороходы у него там были спрятаны. А я-то, старая, поначалу в толк не взяла, что-то больно шустро он до избы-то добрался. Ведь только я его впустила, а он уж тут как тут. И шапка-невидимка на ём была. Не признала я сразу эту кепку, а это Черноуса картуз-то. Его козырьком назад наденешь, и все, ни одна собака не увидит. Вернее, ни один человек не увидит, собака-то она и учуять может. Надо бы все-таки собаку завести. Вот только не знаю какой породы, либермана или заморскую овчарку? Или шемаханскую сторожевую?

— И что же теперь будет? — спросил Константин чисто риторически.

— Да ничего, — ответила Баба-яга. — Пока этот лазутчик до своих доберется, пока они предпримут чего-либо, может, наши Водяного царя ужо и повстречают. Они ж до моря-то до окияна добралися, недолго им осталось плыть до Края Света.

— Если снова акула не попадется, — заметил Мокус.

— Типун тебе на язык!

Никитка бежал не оглядываясь. До конца тропинки еще две версты, там надо остановиться и, пока еще погоня далеко, гуднуть по дальнослову Черноусу, чтобы он выпустил его из заколдованного леса. Никитка присел на пенек и надел задом наперед картуз. Ждать пока откроется тропка пришлось минут двадцать. Мимо пробежали двое солдат, он даже показал им язык — все равно не увидят. Почему, интересно, у Бабы-яги солдаты? Квартируют или ее охраняют? Наконец открылась тропинка, можно бежать далее. Черноус и Фрол ждали, как было условленно, у перепутного камня.

— Чего так долго мне не открывали? — спросил Никитка, снимая скороходы и оставшись босым.

— Заняты были, — ответил Черноус.

— С лихими людьми тут пришлось разобраться, — сказал Фрол, потирая припухшую губу. — Вот ведь паразиты, мы им автоматы продали, а они на своих, почитай, нападают! Если б не маг, — он кивнул в сторону Черноуса, — меня бы тут и кончили!

— Если у них автоматы есть, чего ж они с дубинками, да с ножами-то? — удивился Черноус.

— А пес их знает! Патроны берегут, наверно. Ну что, Никитка, как дела? А сумка где с товаром? А сапоги?

— Все бросить пришлось. Улепетывал очень скоро.

— Ну вот, — Фрол горестно вздохнул. — Опять убытки. За это ведь за все деньги плочены. Мной, между прочим, мои кровные.

— Ладно, сочтемся, — успокоил его Черноус. — Так. Никитка, а тебя что, раскрыли?

— Почти.

— Что значит «почти»?

— Да Баба-яга на меня так зыркнула, что аж мурашки по спине. А когда эта, сноха ее, в обморок хлопнулась, я под шумок-то и убег!

— Так. Ничего не понятно. Давай-ка все по порядку.

— Короче, там, в тереме у Яги, три мужика, один пацан и еще солдаты. Много, дюжина целая. А еще там одна баба, ну, кроме самой Яги, и две девки, одна девица странная какая-то. А те, что на летучем корабле полетели, они к Водяному Царю направлялись. Но не долетели, в море упали, а там их акула съела. Это как раз по блюдечку показывали, в реальном времени, сам видел. Тут как раз одна девка, что товар рассматривала, в обморок упала. А Баба-яга как зыркнет, ну, думаю, подозревает, что я засланный. Стало быть, сматываться надо, не ровен час в паука превратит.

— Ну и дурак, — сказал Фрол. — Теперь уже не подозревает, а точно уверена.

— Так. Все ясно, — подытожил Черноус. — Летим на остров.

Все трое надели сапоги-скороходы и чесанули к Кудыкиной горе, где их ждал спрятанный в кустах ковер-самолет.

Шестнадцатое июля, море-окиян, вечер

Плыли мы практически вслепую, лишь изредка, как я уже упоминал, сверяясь с компасом, чтобы выдерживать курс точно на запад. А больше ничего и не придумаешь, поскольку наша карта заканчивалась Неприступными горами, моря-окияна на ней обозначено не было. Да если бы он и был там обозначен, определить долготу и широту в море все равно можно только при помощи точных приборов и специальных таблиц. Кое-что из приборов у нас, конечно, имелось, и будь среди нас опытный штурман, он смог бы проложить точный курс. Был у нас, например хронометр. Как я уже говорил, мои китайские непромокаемые часы промокли после первого погружения. Уже на корабле я чисто риторически спросил:

— Интересно, который сейчас час?

Герман глянул на свои наручные часы и сказал:

— По новосибирскому времени сейчас двадцать ноль семь минус три минуты — двадцать часов четыре минуты.

— А солнце еще высоко.

— Я же сказал: по новосибирскому. А оно соответствует времени в «Лукоморье». А мы оттуда существенно сместились на запад, на четыре часовых пояса примерно.

«Четыре пояса, — дошло, наконец, до меня. — Вот почему я раньше стал просыпаться!»

— А часы у меня точные, — продолжал Герман, — еще ни разу не подводили. А на три минуты вперед я специально ставлю, чтоб не опаздывать.