Терри Пратчетт - Опочтарение

— Практически?

Мокриста твердой рукой втолкнули в большое крутящееся кресло сложной конструкции. Его захватчик, или помощник, или кто он там был, наградил его ободряющей улыбкой. Мрачные фигуры помогли волшебнику пристегнуть Мокриста к старому обитому кожей креслу в форме подковы, вполне обычному, но кресло это было окружено… приборами. Некоторые из них были явно магическими, ну, такие, все в черепах и звездах, но что здесь делали банка с пикулями, щипцы, и живая мышка в клетке из…

Паника охватила Мокриста, а пара мягких наушников охватили его уши. Прежде чем исчезли все звуки, он успел расслышать:

— Вам может почудиться во рту вкус яиц, а также может возникнуть ощущение, что вас бьют по лицу какой-то рыбиной. Это абсолютно…

А потом случился флаббер. Это обычный магический термин, вот только Мокрист его не знал. Просто наступает момент, когда, кажется, абсолютно все растягивается, даже то, что никак не может быть растянуто. А потом наступает другой момент, когда все вокруг внезапно перестает быть растянутым, и этот момент называется флаббер.

Когда Мокрист снова открыл глаза, кресло было повернуто в другую сторону. Куда-то бесследно исчезли пикули, щипцы и мышь, зато их место заняли ведро часовых механизмов, печенья в форме омаров и коробка с набором новеньких стеклянных глаз.

Мокрист шумно сглотнул и пробормотал:

— Пикша.

— Правда? Большинство говорят, что треска, — ответил кто-то, — впрочем, о вкусах не спорят.

Чьи-то руки расстегнули ремни и помогли Мокристу подняться на ноги. Это оказались руки орангутанга, но Мокрист решил, что лучше промолчать. В конце концов, это же был университет волшебников.

Человек, засунувший его в это кресло, теперь стоял у стола и внимательно смотрел на какой-то магический прибор.

— Минуточку, — сказал он, — минуточку. Минуточку. Секундочку…

Нечто похожее на пучок шлангов тянулось от стола к стене и исчезало в ней. Мокристу показалось, что они на секунду вспучились, как змея, которая что-то поспешно заглатывает, затем машина несколько раз икнула и выплюнула из прорези листок бумаги.

— А, ну вот, — сказал волшебник, быстро хватая его, — да, вы пришли за книгой Ф.Г. Микропальцера 85 85 F. G. Smallfinger — прим. перев. «История Шляп», я угадал?

— Нет. Я вообще-то не за книжкой… — начал Мокрист.

— Вы уверены? Здесь их много всяких.

У этого волшебника было две примечательных особенности. Во-первых… ну, дедуля Губвиг всегда говорил, что чем больше у человека уши, тем он честнее, а значит перед Мокристом стоял сейчас очень честный волшебник. А во-вторых, его борода явно была фальшивой.

— Я ищу волшебника по фамилии Пелч, — объяснил, наконец, Мокрист.

Борода слегка разошлась, открывая широкую улыбку.

— Я знал, что машина сработает! — воскликнул волшебник, — выходит, что вы ищете меня.

Табличка на двери его кабинета гласила: «Ладислав Пелч, канд. фил. и мед. наук., Пресмертный Профессор Патологической Библиомансии 86 86 Ladislav Pelc, D.M.Phil, Prehumous Professor of Morbid Bibliomancy — прим. перев. ».

За дверью был вбит крюк, на который волшебник повесил свою бороду.

Поскольку это был кабинет волшебника, в нем конечно же присутствовали череп со свечой на нем и чучело крокодила, свисающее с потолка. Никто, и меньше всего сами волшебники, не знал, зачем нужны эти предметы, но иметь их было практически обязательно.

Кроме того, это была комната, полная книг и отчасти созданная из книг. Настоящей мебели здесь не было., стол и кресло были сложены из книг. Похоже, многими книжками часто пользовались, потому что они лежали открытыми, с другими книгами засунутыми в них вместо закладок.

— Хотите разузнать побольше о своем Почтамте, полагаю? — спросил Пелч, когда Мокрист усаживался в кресло, аккуратно собранное из сочинения «Синонимы слова „Кеды“», тома с 1 по 41.

— Да, пожалуйста, — попросил Мокрист.

— Голоса? Странные события?

— Да!

— Как бы это объяснить… — задумался Пелч, — слова имеют силу, понимаете? Это в природе нашей вселенной. Вот, например, наша Библиотека очень сильно искривляет пространство и время. Ну вот, когда в Почтамте стала скапливаться почта, он превратился в склад слов. Фактически, было создано то, что мы называем гевайза — гробница живых слов. Вы как, склонны к гуманитарным наукам, мистер Губвиг?

— Ну, не совсем, — ответил Мокрист.

Книги были для него закрытой книгой.

— Вы могли бы сжечь книгу? — спросил Пелч, — старую книгу, скажем, растрепанную, почти без корешка, найденную в коробке со всяким хламом?

— Ну… вероятно, нет, — признал Мокрист.

— А почему нет? Вам неприятна сама мысль об этом?

— Да, полагаю, что так. Книги, они… ну, просто не я не делаю этого, и все. Э… а почему у вас накладная борода? Я думал, волшебники носят настоящие.

— Это не обязательно, знаете ли, но когда выходишь на улицу, люди ожидают увидеть бороду, — сказал Пелч, — как и звезды на плаще. Но вообще-то в бороде жарко, особенно летом. Так, о чем это я? Гевайзы. Да. Все слова обладают некоторой силой. Мы это ощущаем инстинктивно. У некоторых слов, таких как волшебные заклинания или имена богов, силы очень много. С такими нужно обращаться уважительно. В Клатче есть гора, вся изрытая пещерами, и в этих пещерах захоронено более сотни тысяч старых книг, в основном религиозных, каждая завернута в белый полотняный саван. Это возможно некоторый перебор, но интеллигентные люди всегда понимали, что с некоторыми словами надо обращаться с осторожностью и уважением.

— А не просто совать их в мешки и закидывать на чердак, — продолжил Мокрист, — постойте… голем называл Почтамт «гробницей непроизнесенных слов».

— Не удивительно, — спокойно подтвердил профессор Пелч, — старые гевайзы и библиотеки часто нанимали служащих големов, потому что единственные слова, которые имеют над ними власть, это те, что написаны на свитке у них в голове. Слова очень важны . И когда их собирается много, они образуют критическую массу, которая начинает изменять природу вселенной. Вы испытывали ощущения, которые казались галлюцинациями?

— Да! Я как будто вернулся назад во времени! Но при этом оставался в настоящем!

— О, да. Это обычное дело, — заметил волшебник, — спрессованные вместе слова могут воздействовать на пространство и время.

— Они говорили со мной!

— Я говорил Страже, письма хотят, чтобы их доставили, — сообщил профессор Пелч, — пока письмо не прочли, оно не совершенно. Они испробуют все, лишь бы их доставили. Но они не мыслят в нашем понимании этого слова, разума у них нет. Они просто пытаются дотянуться до любого оказавшегося поблизости разума. Я вижу, вы уже превратились в аватара.