Екатерина Богданова - Обещанная по крови

— Боятся, — односложно ответил Тарриэр.

— Чего? — продолжила расспросы.

Как же я смогу сбежать, если нет толпы, в которой можно затеряться?

— Меня, — как-то устало ответил он. Возможно, мне показалось, да скорее так и есть, но я почувствовала боль в этом единственном слове. Боль и одиночество. Словно он один во всём мире и никого нет рядом… Но я не буду его жалеть, я же ненавижу. Главное не забывать об этом, напоминать себе постоянно — я ненавижу, ненавижу, презираю мерзавца!

Впереди послышался многоголосый шум. До меня доносились пьяные голоса, обрывки песен и женский смех.

Охотник резко остановился, дёрнув меня за руку. Замер на мгновение, прислушиваясь к чему-то.

— Стой здесь, — напряжённо проговорил он. — Вернусь через минуту.

И беззвучно скользнул в проулок, исчезнув в полумраке ночного города.

Неужели его коробят даже отголоски чужого веселья? Какой же он страшный… и несчастный. Не буду жалеть, ненавижу…

Я осталась одна. И вот он — шанс сбежать. Но куда я побегу?

Что ждёт меня впереди? Да что бы там ни было, это в любом случае лучше участи жены наследника. И я побежала, свернув в противоположную от того проулка, в котором скрылся охотник, сторону. Не разбирая дороги и не оборачиваясь неслась втрое быстрее, чем на первом круге утренней пробежки. Я задыхалась, спотыкалась, падала, вставала и снова продолжала бег. Сворачивала в каждый попадающийся на пути проулок, перепрыгивала через декоративные каменные ограждения и снова бежала, бежала, бежала.

Там, позади, остались похититель и принуждение к рождению монстра, впереди была неизвестность, но она в любом случае была предпочтительнее роли свиноматки.

Мелькнула мысль, что нужно каким-то образом связаться с местными противозаконниками. Преступники явно согласятся вернуть меня на родину за большое вознаграждение. Каким бы ни был жестоким правитель союза, всегда найдутся те, кто не боится не подчиняться никакой власти. Именно на таких людях держится сообщение между враждующими державами.

И сейчас мне нужно было найти самых опустившихся, тех, кому терять нечего, тех, кого я смогу подкупить. Страха не было, даже продав в рабство, они вряд ли получат больше, чем плата за моё возвращение к родителям.

Перед глазами всё плыло, воздух со свистом входил в лёгкие, и с ещё боле громким свистом я выдыхала, силясь не замечать раздирающую горло боль. Вокруг было темно и тихо.

Остановилась, прижалась спиной к тускло светящейся стене и тоже притихла, стараясь расслышать шум неблагополучного района города. А такие районы были бичом всех городов. Едва слышные, скорее интуитивно улавливаемые шумы слышались откуда-то справа. И я вновь побежала, по непривычно пустым улицам, в практически мертвенной тишине, стремясь к всё нарастающим звукам жизни. И вот почему здесь так пустынно?

Не весь же город охотника боится! Что-то странное творилось в столице союза, но это не мои проблемы. Мне главное выбраться из этого жуткого города.

Очередной пустынный переулок преодолела уже едва не сплёвывая кровь. Казалось, каждый вздох причиняет такую боль, что благом было бы вообще прекратить дышать, лечь и умереть. Но впереди слышались смех, разговоры, музыка — впереди была настоящая жизнь. И я бежала, падая на колени проползала несколько шагов и вновь вставала, чтобы сделать рывок. Сейчас я рвалась не к продажным людям, которые доставят меня домой за большое вознаграждение, а к жизни, к настоящим эмоциям, к смеху и плачу, перемешавшимся с музыкой уличных актёров. Хотя нет, всё же главным было найти тех, кто поможет мне вырваться отсюда.

Ворвалась в царство света и веселья, чувствуя настоящую эйфорию — я смогла, я сбежала! Но меня никто не заметил.

Никто не бросился к леди с предложением помощи, никто даже не попытался напасть, с целью ограбить. Меня просто игнорировали! Устало опустилась на каменную мостовую, прислонившись к стене и переводя дыхание.

А вокруг кипела яркая, насыщенная событиями жизнь.

Гуляли вдоль домов парочки и женщины в откровенных нарядах, у заведения напротив в самом разгаре была пьяная драка. Мимо меня проскользнули несколько типов подозрительной наружности. Один даже в маске был и с ножом, который он спешно спрятал в ножны, стоило мне только взглянуть на него.

— Эй, ты, стой, — окликнула я его.

Но бандит буквально сбежал, бросив на меня испуганный взгляд.

Ещё немного посидела, пережидая дрожь в усталых ногах и борясь с одышкой. Но время было против меня и пришлось вставать, держась за стену подрагивающей от усталости и напряжения рукой.

Попыталась подойти к женщинам в откровенных нарядах, но они с визгом бросились врассыпную.

— Да что же это за день такой? — прошептала, чувствуя, что ещё немного и просто расплачусь.

— Плохо? — спросил кто-то.

Я обернулась, но никого рядом не увидела.

— Как я тебя понимаю, — продолжил общение некто невидимый.

Но теперь я различила, что голос доносится откуда-то сверху.

Запрокинула голову и увидела грустного беловолосого молодого мужчину, восседающего на балконе. Грустный болтал свесившимися через редкие витые перила ногами и смотрел на меня с такой беспросветной тоской с серых серебристых глазах, что я почувствовала родственную душу.

Мне сейчас было так же плохо и беспросветно.

— Иди ко мне, вместе, погрустим, — вдруг предложил он, будто тоже почувствовав родственную душу.

Я осмотрелась, но не нашла ни лестницы, ни входа в здание.

В ответ на мой вопрошающий взгляд блондин наклонился и протянул мне руку. А почему бы и нет? И я подала ему свою горячёю, ещё подрагивающую ладонь. Головокружительное мгновение и я сижу рядом с ним на балконе.

— Грустишь? — спросил он.

— Да, паршиво, — решила я быть откровенной с тем, кому наконец-то ничего не должна.

— Вот и мне паршиво, — признался блондин.

А я рассматривала широкоплечего молодого мужчину с правильными, привлекательными чертами лица, длинными, почти до пояса прямыми белыми волосами, собранными в неопрятный низкий хвост, в простом сером костюме и с такой тоской в глазах, что моя ситуация показалась мне не такой уж и плачевной.

— Ты из непостоянных Золотого Клинка? — вдруг спросил он.

— С чего так решил? — поинтересовалась в ответ, понимая, что каждое слово может меня выдать. Придерживаться простой формы общения труда не составило, ведь все каникулы я проводила у бабушки, в компании обычных деревенских детей.

— Оделась почти неузнаваемо, но на сапогах знак. Прокол, дорогуша, — усмехнулся мой невольный собеседник.

— А если я украла эти сапоги? — попробовала увести разговор в сторону от того, что могло привести к охотнику.

— У Золотого Клинка не крадут, это самоубийство, -