Владимир Тимофеев - Три кварка (из 2012 в 1982)

– По чирику, говоришь? – Паша чешет в затылке и переводит взгляд на нас с Мишей. – А что? Может, и вправду сыграть? Хотя… в прошлый раз как-то оно не очень пошло.

– Да ладно, брось, – успокаивает его Гутя. – В прошлый раз случайно все вышло, простая непруха, ты ж помнишь.

– Это верно, непруха, – качает головой Павел. – Сам подставился. Как пацан, на последнем шаре.

– Во! А я что говорю. Фарт и ничего больше, – подначивает катала.

– Ну а что? Чего б не скатать партию? – вступает «в игру» Михаил. – Червонец не те деньги, чтобы жалеть. Играй, Паш, не думай. Глаза боятся, а руки делают.

– Точно! – поддерживаю я Смирнова. – Давай, Паш! Покажи класс! А мы, если что, подмогнем.

– Ладно, – соглашается, наконец, Павел. – Играем америку. Но сразу предупреждаю, только одну партию. Дальше я – пас.

– Одну так одну, не вопрос, – пожимает плечами катала…

Эту партию Кривошапкин, как и ожидалось, выигрывает. Причем без особых проблем, восемь-два. Разочарованный Гутя расплачивается с победителем, благодарит за игру, потом берет с полки шар с точечками на боках и, внимательно его осмотрев, горестно замечает:

– Да-а, не повезло. Шары попались покоцанные.

– Плохому танцору всегда чего-то мешает, – ржет Павел, убирая выигранные деньги в карман.

Катала кривится, но все же сдерживает себя и лезть на рожон пока не пытается.

– Плохим танцором всякого можно назвать, а вот шары эти и вправду битые, – размеренно говорит он, возвращая биток на полку.

– Что? Хочешь сказать, если бы играли другими шарами, ты бы меня уделал?

– Конечно. Могу даже поставить два к одному, что так бы и было.

– Двадцать твоих против моего червонца? – уточняет Павел.

– Да, с тебя десять, с меня двадцатка. Забьем?

– Забьем! – азартно соглашается Кривошапкин. – Тащи свои шарики.

Шары мы меняем быстро. Гутя договаривается с маркером, платит ему (в складчину с Пашей) рупь пятьдесят и получает на стойке коробку с пометкой «ф» (типа, фирма). Я и Киряй, вызвавшиеся быть «секундантами» противоборствующих сторон, собираем «эксклюзив» в пирамиду, после чего, убедившись, что с инвентарем все в порядке, даем отмашку играющим: «Можете начинать, претензий по шарам нет».

Катала устанавливает биток на переднюю линию и начинает игру. Разбой у него получается на загляденье: ненумерованный шар падает в лузу, остальные раскатываются по поляне. Впрочем, после еще двух «свояков» серия прерывается: Гутя откровенно мажет «чужого», оставляя его на игре. Павел, естественно, забирает подставку и следующим ударом доводит разрыв в счете до минимума, 2:3.

Дальше все идет по заранее прописанному жуликами сценарию. Катала вырывается на пару шаров вперед, Паша его догоняет (или почти догоняет), затем действие повторяется и итоге партия заканчивается победой каталы со счетом 8:6.

«Что ж, все правильно. Свои деньги мошенник вернул, клиент доведен до кондиции, можно переходить к следующей фазе».

– Ну вот, я же говорил, совсем другая игра, – ухмыляется Гутя и делает вид, что собирается уходить и что дальше ему играть неохота.

– Контровая, – рычит Павел, указывая кием на стол.

– А надо ли? – в сомнении произносит катала. – Вроде и так все понятно.

– Сотка! – бросает в ответ Кривошапкин. Потом вынимает из кармана внушительную пачку денег, отсчитывает десять червонцев и с гордым видом швыряет их на сукно.

Купюры рассыпаются по игровой поверхности. Гутя с Киряем тут же впиваются в них жадными взглядами.

– Законное требование. Контра нужна, – поддерживает Пашу нарисовавшийся возле стола маркер.

– Есть чем ответить? – интересуется он у каталы.

– Найдем, – бурчит Гутя и с явным неудовольствием выкладывает на стол нужную сумму. Сначала две четвертные, потом пятерку, червонец… Оставшиеся тридцать пять он добирает рублями и трешками.

Маркер пересчитывает наличность, кивает, прячет деньги в небольшую шкатулку и кладет ее на киевницу.

– Пять процентов от выигрыша на счет заведения, – громко объявляет он, глядя на игроков.

– Заметано, – подтверждают те достигнутое соглашение.

Мы с Мишей внимательно следим за каталой. Если наши расчеты верны, то выиграть он должен железно, однако вряд ли жулики удовольствуются одной сотней рублей – наверняка захотят вытянуть из нас все до копейки. Поэтому, сто пудов, эта партия будет долгой и нудной и завершится, скорее всего, на пятнадцатом шаре, который Гутя забьет настолько неловко, что у Паши не останется иного выхода, кроме как продолжить игру. Причем по самой высокой ставке. Ва-банк…

Через пятнадцать минут расклад полностью подтверждается. Мошенники заглатывают наживку. После длинной череды отыгрышей Гутя забивает, наконец, один из двух оставшихся на столе шаров и победно вскидывает вверх кий.

На Павла страшно смотреть. Он потрясен. Он просто убит поражением. Хватается рукой за сердце. Ловит ртом воздух, словно ему нечем дышать. Смотрит в растерянности на стол, на нас, на то, как катала забирает из деревянного ящичка выигрыш, как передает пятерку маркеру… «Артист, блин! Больших и малых театров. Талант. Гений второго плана…»

– Все? Закончили? – спрашивает с усмешкой катала, распихивая по карманам деньги.

Паша судорожно сглатывает, стискивает кулаки, а затем, тряхнув головой, коротко произносит:

– Нет. Не закончили.

– Что, надеешься отыграться? – вскидывает брови мошенник. «Тоже артист. Но – похуже».

– Надеюсь, – цедит сквозь зубы Павел. – А ты что, зассал?

Жулики переглядываются.

– Хочешь взять на слабо? – криво ухмыляется Гутя. – Ну что ж, я не гордый, могу еще одну контровую сгонять, если просят. Но учти, по сотке я уже не играю.

– А по сколько готов?

Катала чешет затылок, гадливо оскаливается.

– А на все, что имеешь сейчас. Не глядя. Как? Готов?

– Готов, – отвечает Паша и выкладывает на стол деньги. Все, что у него есть. – Свои покажи.

Гутя тоже достает из карманов наличность, потом тычет локтем подельника и тот добавляет к стопке купюр еще одну кучку, чуть меньшую по размерам.

Подошедший маркер пересчитывает выставленное на кон.

– Семьсот пятьдесят, – сообщает он и начинает считать Пашину ставку. – …шестьсот десять, шестьсот двадцать, шестьсот двадцать четыре. Добавить бы надо.

Кривошапкин поворачивается к нам. Глядит вопросительно.

Смирнов выворачивает карманы. Шестьдесят семь рублей.

Я нахожу еще девятнадцать.

Михаил смотрит на меня с удивлением. Павел перехватывает его взгляд и неожиданно чертыхается:

– Елки! Я ж про заначку забыл.

Качая головой, он выуживает из пиджака три «красненьких» и добавляет их к общей сумме.

До семьсот пятидесяти нам не хватает червонца. Можно, конечно, «одолжить» его у Ходырева или Новицкого, но…