Катерина Снежинская - Дитя Ее Высочества (СИ)

— Ты ещё по лбу постучи, — меланхолично посоветовала Лара.

И тут же осеклась, подозрительно следя за инквизитором. С него сталось бы, он и постучать мог. И что-то подсказывало: отнюдь не себе.

К счастью, намёк до фанатика не дошёл. С удивлением и даже разочарованием глянув на символ, он отбросил его в сторону, и проворно соскочив с постели, просеменил к шкафчику. Ларелла решила ему не мешать. По всему выходило, что пока у судьи не закончатся методы борьбы с «врагом человечества», святой человек не успокоится и требования не выслушает.

Правда, уже в следующее мгновение принцесса о своём решении пожалела. Потому что прямо ей в лицо влетел залп воды. Холодной, между прочим.

— Обалдел? — рявкнула Её Высочество, ничуть не хуже, чем сам Нечистый.

— Это святая вода, — не без гордости заявил судья. — Изыди!

— Ну, все, ты мне надоел!

Принцесса спрыгнула с подоконника, одной рукой придерживая сползающие под весом хвоста шоссы. И сграбастала инквизитора за ворот ночной рубахи, подтягивая его к себе. Тот, от удивления видно, поддался.

— Слушай сюда, умник, — разъярённой змей прошипела нежная Ларелла. — Завтра же поутру выпустишь моего слугу.

— К-которого? — проблеял уже на все согласный инквизитор.

— А всех выпустишь! — подумав, приказала великодушная принцесса. — Так честнее будет. Говорить, что случится, если ты меня не послушаешь, надо?

Святой человек яростно замотал головой, наглядно демонстрируя свою догадливость.

— Ну, вот и славно, — порадовалась Лара. — Бывай, враг мой.

Её Высочество действительно слишком спешила удалиться. Во-первых, она опасалась, как бы судье не пришло в голову попробовать на ней ещё какие-нибудь действенные методы защиты от сил Тьмы. Кислоту, например. Или летающие острые предметы. А, во-вторых, брэ на ней уже только на честном слове держались. Причём, кто его давал, неизвестно. А потому и веры в него было немного.

В общем, спешила она. А потому позабыла о воде, разлитой на подоконнике. Впрочем, со стороны исчезновение Нечистого выглядело, наверное, эффектно. Да и приземлилась Лара не в кусты, которые при падении неизбежно нашумели бы, испортив столь неожиданный уход, а на клумбу.

Только вот какой-то гад догадался засадить её розами. Шипастыми. Но принцесса мужественно закусила губу и даже не вскрикнула. И правильно, негоже повелителю Преисподней от боли выть.

«Это не она, а вы настоящее чудовище! — гневно отчитала фрейлину юная принцесса, прижимая к груди лысую кошку. — Вы напугали бедную кису. Я тоже её боюсь. Но я же не ору!»

Слышал ли ты, дружок, сказки о чудовищах, которые водились в лесах в былые времена? А знаешь ли ты, что это и не сказки вовсе, а самая правдивая правда? Да, истории эти и сейчас холодят кровь. Но я нахожу, что без оборотней, драконов и прочих тварей Отца нашего, которых люди истребили только лишь по недоразумению своему, мир стал гораздо беднее и скучнее.

Вот взять хотя бы Женданского оборотня [21] За основу взята легенда о Живоданском (Франция) звере (чудовище, оборотне). . Как, ты ничего не знаешь о нем? Так я тебе расскажу. Это был страшный зверь-людоед, поселившийся некогда в лесах провинции Жендан. В течение трёх лет он аж 250 раз напал на людей и 119 из жертв погибли. Представляешь ли ты силу и мощь этого существа? Правда же, есть чем восхититься!

Женданского Зверя очевидцы — те, которые выжили, конечно — описывали как хищника наподобие волка, но размером с корову. Он обладал очень широкой грудью, длинным гибким хвостом с кисточкой на конце, как у льва, вытянутой мордой, словно у борзой, с небольшими заострёнными ушами и огромными, выдающимися из пасти клыками. Шерсть у Зверя была желтовато-рыжей. Но вдоль хребта на спине имелась полоска тёмной шерсти. Иногда говорили о крупных черных пятнах на спине и боках. Стоит отметить, что такое описание почти полностью соответствует гиене, если не брать в расчёт его размеров. Не это ли повод восхититься причудливостью и фантазией природы, а также Отца нашего?

Но не спеши делать выводы, дружок! Это чудо ни в коем случае нельзя называть обычным животным, потому как он даже нападал совсем необычным образом. Зверь в первую очередь метил в голову, раздирая лицо. А не пытался, подобно привычным нам хищникам, перегрызть горло или конечности. Он сбивал жертву наземь стремительным броском, но позже освоил и иную тактику — приблизившись в горизонтальном положении, поднимался перед жертвой на дыбы и наносил удары передними лапами. Что, безусловно, свидетельствует о его недюжинном интеллекте. Своих жертв он часто оставлял обезглавленными. Если Зверь был вынужден бежать, он уходил лёгкой ровной пробежкой…

Ты дрожишь, мой юный друг? На твоих глазах я вижу слезы? Разве тебя не увлёк этот рассказ? Право слово, современные люди утратили способность видеть романтизм и красоту. Ну — да, он ел людей. Так ведь крестьян! Зато как любопытно…

Ну, все-все, я больше не буду. Давай лучше вернёмся к нашим героям и посмотрим, что они там поделывают.

Его Высочество смотрел на старосту деревни взглядом, полным такого искреннего и неподдельного страдания, что любой мученик за веру не только локти бы сгрыз, но и самостоятельно ложкой печень себе вырезал — из зависти.

Принц тяжко вздохнул, посмотрел между лошадиных ушей, поднял очи к небу и снова перевёл взгляд на старосту. Ничего не изменилось. По слегка подрагивающему затылку жеребца лениво полз овод - не по шкуре, а, видимо из чувства врождённого такта, по кожаному налобнику и потому хозяина не беспокоя. По синему-синему, словно глаза вымечтанной возлюбленной, никуда не спеша плыло облачко. Оно выглядело таким беленьким и чистеньким, что вообще никого не беспокоило: ни овода, ни лошадь, ни крестьян.

Староста по-прежнему мял в руках и без того мятое и грязное шапо [22] Шапо — круглая шапка с жёсткими отворотами, но мягкой низкой тульей. , переминаясь с одной разлапистой, разбитой годами и дурной обувью стопы на другую. Мужик вздыхал ещё горше принца и мялся, дико, до выкаченного белка, косясь по сторонам.

Почтенного Фифания мучила дилемма. Он, как мужчина образованный и любящий пополнить свою копилку знаний, где-то когда-то слышал, будто высокочтимые лорды обижаются, если на них не смотрят. Но и смотреть вот на такого боязно! А вдруг чего ему не по нраву придётся и он — раз! — и в ухо. Понятно, что крестьянину к такому не привыкать. Но ухо-то чай своё, ни купленное.

Вот и косился староста, вот и мялся, вот и мял свой шаперон. Главное ведь, непонятно, чего этому благородному-то нужно. Вроде как положено, честь по чести, на все вопросы ответили. А он обратно вздыхает.