Катерина Снежинская - Дитя Ее Высочества (СИ)

Принцесса, от которой враги неповреждёнными ещё не уходили, с боевым кличем северных воинов сиганула за ней, держа кочергу у бедра, как шпагу. Верная фрейлина не пожелала остаться в стороне и, подхватив, словно щит, заступ, которым топку печки закрывают, с воплем: «Спа-асите!» — почему-то тоже прыгнула в окно.

Кто и кого в данном случае должен был спасать, история умалчивает. А мораль данной ситуации в том, что стадные инстинкты в человеке все же очень сильны.

Погоня, хоть и полная азарта, динамикой не отличалась. Девушки все же обежали двор да ни один, а целых три раза. По пути заскочив в конюшню и до икоты напугав лошадей, заглянув в курятник и переполошив так ничего и не понявших кур, да насквозь пронесясь через хлев — просто в него вело два входа. Вот в этом месте и произошло нечто, что можно назвать событием. Её Высочество поскользнулась на полугнилой соломе и едва не упала, угодив рукой в поилку и проломив кочергой стенку загона.

Свинья отнеслась к произошедшему философски: недовольно хрюкнула и перевернулась на другой бок. А вот принцессе выдержки не доставало, и окрестности огласили такие ругательства, которых самый распоследний грузчик застеснялся. Да что там грузчик? Даже придворные дамы подобное произносить не рисковали. А, как известно, они, услышав слово «скромность», вынуждены в словарь заглядывать. Впрочем, знания под напудренными париками надолго не задерживались.

Вот после свинарника погоня и перешла на тракт. Ведьма, рассудив, что она и сама поскользнуться может, а там и с кочергой не разминётся, решительно дунула от собственного дома куда-то в сторону ближайшего села. И не смотря на то, что хозяйка гостеприимного приюта бежала в явно мешающей ей юбке, а принцесса в шоссах, догнать злоумышленницу никак не удавалась. Фрейда и вовсе сдалась, оставшись где-то позади, но время от времени подбадривая Её Высочество уже неразличимыми воплями.

Ведьма, не останавливаясь, обернулась, дабы оценить расстояние между собой и преследовательницей. Потом оглянулась ещё раз и вовсе затормозила, подняв каблуками туфель облачка пыли. Это оказалось столь неожиданно, что Ларелла едва в неё не влетела.

Принцесса, недоумевая, что такого могло произойти, мотнула подбородком снизу вверх, мол: «Ты чего?». Ведьма, так же молча и тоже подбородком, указала в сторону избы.

А там поднимались из-за кустов, растворяясь в почти совсем потемневшем небе, тонкие струйки дыма.

— Да ладно! — махнула кочергой Лара. — Все угли же погасли.

— А ты топку закрыла? — приподняв брови, скептически поинтересовалась хозяйка.

— Не помню, — почесала ногтем бровь принцесса. — Да и какая разница? Дрова-то внутри горят.

— Вот сразу видно, Ваше Высочество, что обычной жизни вы и не знаете, — снисходительно, с чувством собственного превосходства, пояснила женщина. — От горящих дров искры летят. Достаточно одной на пол упасть — и все, пожар. Половицы-то сухие, вспыхивают как порох.

— Ну, что я могу сказать? — ухмыльнулась Ларелла, лихо забрасывая кочергу на плечо. — Отец шельму метит. Чтобы ты не задумала, тебе же это боком и вышло.

— Не поспоришь, — согласилась с очевидным хозяйка. — Только вам-то тоже не слишком хорошо.

— Это ещё почему? — подозрительно прищурилась принцесса.

— Ну, супруг-то ваш в доме остался, — меланхолично отозвалась ведьма. — Впрочем, ситуацию тоже с разных сторон оценить можно. Во вдовстве есть свои прелести. Это я, будучи уже четыре раза вдовой, утверждаю.

Ларелла одарила женщину долгим проникновенным взглядом. Но ехидная улыбка медленно сползала с её прелестного личика. Принцесса вдруг резко развернулась на каблуках и, что было сил, помчалась обратно к дому. Что примечательно, ведьма, с не меньшей прытью, последовала за ней.

— Э? — не поняла рокировки отдыхающая на обочине дороги Фрейда, опираясь ладонями о колени.

— Горим! — на бегу проинформировала её хозяйка действительно радостно пламенеющей избы.

Надо ли уточнять, дружок, что фрейлина тут же присоединилась к бегущим?

Подоспели девушки как нельзя вовремя. Стены комнаты, в которой остались поверженные герои, уже пламенели во всю. Да и потолок успел заняться. И только входная дверь дымилась, юркие ящерки огня лизали доски сквозь щели, но полыхнуть она ещё не успела.

Мужчины начали приходить в себя. Они слабо, но шевелились, надсадно кашляя. Но любому мгновенно становилось понятно: самостоятельно они не выберутся.

Первой, натянув на нос полу рубахи, в дом вломилась Лара. Нагнулась, перебросив руку супруга себе через шею и, застонав от натуги, попыталась выпрямиться.

— Брось меня, — едва различимо прошелестел Великолепный, низко свешивая голову, — уходи…

— Шевели копытами, придурок! — не оценила его героизма нежная принцесса.

И закашлялась, бедняжка.

Видимо, вирус героизма заразен не меньше инфлюэнции. Потому что герцог, которого ведьма едва ли не на руки подхватила, слабеющим голосом тоже потребовал оставить его в покое. Но тут я не берусь судить, беспокоился ли он о жизни и здоровье дамы. Или возмутился таким неподобающим для настоящего мужчины способом спасения.

И только певун, благодарно навалившись на хрупкую фрейлину всей своей немалой тушей, жалобно прошептал: «Мамочка!».

Ларелле стоило немалых усилий выволочь неподъёмное тело супруга на улицу. Пожалуй, в этот миг она пожалела, что принц обладает столь завидными статями. Несомненно, спасать его было бы в разы легче, родись он мечтательным поэтом. Которые, как известно, поголовно отличаются весьма субтильным телосложением.

Но все же, спасательная операция прошла успешно. Лара опустилась на землю, пристроив голову Дарина у себя на коленях. Рядом обнимала своего суженного Фрейда, а чуть в стороне ведьма покачивала в материнских объятиях юного герцога. И все с меланхоличной созерцательностью смотрели, как горит изба. Имелось в этом зрелище нечто гипнотически-завораживающее и прекрасное. Впрочем, такие виды может оценить лишь поистине романтическая душа.

И только рухнувшая балка, едва не до самой луны поднявшая сноп искр, вывела наших героев из задумчивости, заставив их вздрогнуть.

— Лара… — ещё не слишком чётко, заплетающимся языком, но с неизбывной нежностью, прошептал принц.

— Дарин… — так же тихо ответила Её Высочество, ласково гладя мужа по закопчённой и по-прежнему небритой щеке.

— Лара, — повторил Его Высочество уже твёрже, хмурясь и, кажется, начиная что-то соображать.

— Дарин, — предупреждающе отозвалась супруга, убирая руку.

— Лара-а… — угрожающе рыкнул принц.

— Да-арин… — не осталась в долгу принцесса.

— Лара! — естественно, как и подобает приличному мужу, Его Высочество предпочёл обвинить во всех грехах жену.