Андрей Жвалевский - Порри Гаттер и Каменный Философ

Добрый и мудрый взгляд остекленел, и Бубльгум безвольно опустился на подставленный Клинчем стул.

– Когда и как вы стали мудлом? – произнес Браунинг голосом, похожим на отточенный карандаш.

– Двадцать один год назад, – без всякого выражения ответил ректор. – Ко мне в кабинет пришел профессор Мордевольт. Он был очень возбужден. Он сказал, что сделал открытие, которое может перевернуть и мир магов, и мир мудлов. Он достал Трубу и начал что-то нудно объяснять. Он мне надоел. Я прервал его. Я сказал, что если он немедленно не прекратит заниматься дурацкими поделками и позорить школу волшебства, ему придется искать себе другую работу. Он продолжал нести какую-то чушь. Я сказал, что он уволен. И тогда он направил Трубу на меня. Так я стал мудлом.

– Так вот из-за кого Мордевольт сделался преступником! – взвилась МакКанарейкл. – Ах ты тупой бюрократический…

Только шесть магических тюфяков, спешно выставленных Лужжем между мисс Сьюзан и Бубльгумом, спасли ректора от тяжких телесных повреждений.

– Я стал первым обезмаженным Трубой Мордевольта, – продолжил бывший Великий Маг, подняв рыбьи глаза на декана Орлодерра и тут же их опустив. – И тогда Враг Волшебников сказал, что он решил стать Врагом Волшебников. Он сказал, что единственный способ убедить магов-консерваторов в преимуществах мудловских технологий – это превратить их всех в мудлов. Чем он немедленно и займется.

– Как вам удалось скрыть, что вы обезмажены?

– Когда я понял, что произошло, я предложил Мордевольту сделку. Он никому не говорит о моем обезмаживании, а я заранее сообщаю ему обо всех спецоперациях против Того-кто-находится-в-общемагическом-розыске.

После этих слов Югорусу и Браунингу пришлось объединить усилия, чтобы удержать МакКанарейкл и Клинча от немедленной расправы над бывшим кумиром.

– Теперь понятно, почему Мордевольт обходил кабинет Бубльгума стороной, – сказал Сен. – В этом кабинете просто уже некого было обезмаживать!

– На самом деле Мордевольт бывал у меня частенько, – невинно произнес ректор, – обучал меня техническим премудростям.

После этих слов держать Сьюзи и экс-майора пришлось уже всей компанией, и если бы не Дуб и Развнедел, которые оттеснили нападавших массой, допрос можно было бы считать законченным. Навсегда.

Дальше все продолжалось в том же духе. Браунинг спрашивал, Бубльгум давал исчерпывающие ответы, бывшие Арнольды Сью и Клинч порывались его немедленно убить… Но ангельское терпение Браунинга и Югоруса вкупе с их недюжинной магической силой позволили в конце концов воссоздать более-менее ясную картину.

Мордевольт год за годом множил число своих жертв, а Бубльгум учился изображать из себя мага с помощью микросхем, проводов, резисторов и усилителей. Каждый технический успех бывшего колдуна укреплял Врага Волшебников в мысли, что он идет правильным путем, и все новые и новые маги превращались в мудлов. На радостях Мордевольт даже рассказал Бубльгуму об изобретении Черной Руки – и не только рассказал, но и объяснил принцип ее действия.

Опасаясь, что кто-нибудь из многочисленных замудленных магов в конце концов признает в ректоре Первертса товарища по несчастью, Бубльгум инициировал строительство Безмозглона – благотворительного санатория с усиленной охраной, куда направлялись все обезмаженные.

Проходит десять лет. Мордевольт навещает Гаттеров, но очередная жертва – маленький Порри – оказывается ему не по зубам. Бубльгум первым успевает на место поражения В.В. и забирает мордевольтовский миномет (в открытую), а также оставшуюся без хозяина и оттого беспомощную Черную Руку (тайком). Двенадцатиствольная труба помещается в музей, а Руку ректор вскоре приручает, встроив в нее новый анализатор голоса.

Спихивать на других магические обязанности оказалось очень просто. Достаточно было просто сделать вид, что у ректора Первертса есть более сложные и важные дела, настолько сложные и важные, что окружающие колдуны их даже представить себе не могут. Особым уважением пользовались непостижимая тонкая магия Бубльгума и его пренебрежение дешевыми колдовскими эффектами. Так, окруженный почетом и славой мудл, возглавляющий школу волшебства, спокойно дожил до этой осени.

А потом в Первертс приехал Порри Гаттер и опрокинул Каменного Философа.

– И что? – спросила Мергиона. – Вы так расстроились, что решили стать вторым Мордевольтом?

– Напыщенные самонадеянные колдуны, – тихо засмеялся Бубльгум. – Вы ничего не замечаете, кроме своих чудесных фокусов. На постаменте под Философом был вензель В.В. Я тут же понял, что это неспроста, выпроводил всех из зала и вскрыл постамент. Под ним оказалась тайная комната Мордевольта, доверху набитая экспериментальными Трубами. Я взял тринадцать штук. И я понял, что пора действовать.

– Но зачем? – воскликнул Порри. – Что вам сделали Мерги, Сен, Пузотелики?

Лицо Бубльгума перекосилось. Было похоже, что действие заклинания правды заканчивается.

– Как бы тебе объяснить, Порри Гаттер… Попробуй представить. Ты мудл. Ты двадцать лет живешь среди магов. И все двадцать лет тебе надо притворяться, что ты тоже маг. Что ты мудрый, добрый, всепонимающий маг. Притворяться ежеминутно. Единственная ошибка, один неверный шаг – и все. Безмозглон. А я очень хорошо знаю, как живется в этом санатории, я ведь сам все там устроил.

– Рука готова! – довольно сказал Развнедел и весело пошевелил восстановленными пальцами.

Бубльгум скрипнул зубами.

– А вокруг, Порри, прыгают и резвятся «полноценные маги», идиотики, которым достаточно пошевелить пальцем, и они тут же получают то, ради чего тебе надо неделями корпеть с паяльником. Представь это хорошенько, мальчик, и скажи, что ты захочешь сделать?

Гаттер старательно представил. А потом сказал:

– Я захочу спаять что-нибудь такое, чего нельзя получить магией.

– Вот и я захотел что-нибудь такое, чего нельзя получить магией, – подхватил Бубльгум, – например, обезмажить пару выскочек. И начал я, конечно, с главных выскочек Первертса – мисс Пейджер и мистера Аесли. Как вам теперь живется, дорогие мудлы?

– Отлично, – спокойно ответила Мергиона. – Я узнала много нового.

– Не смей мне лгать, соплячка! – вскочил со стула ректор и был немедленно и с нескрываемым удовольствием припечатан к полу.

Когда Пейджер оттащили, Югорус усилил заклинание правды его громким троекратным повторением, и остаток допроса прошел почти без эксцессов.

С первыми двумя ловушками у Бубльгума все получилось. Дактилоскопия и хиромантия преступника совершенно не волновали – ведь ловушки расставляла Черная Рука, а ее отпечатки были известно чьи. Потренировавшись на детишках, ректор решил приняться за серьезных противников.