Ирина и Сергей Крускоп - Охота на лис

— Добро пожаловать в Герог-Кургар! — сообщил он.

Замок стал руинами столетия назад и с тех пор медленно сливался с землей. Кое-где, напоминая описания Толкиена, торчали поросшие лишайником иззубренные останки башен, большая же часть и стен, и рва скорее угадывались сквозь покрывало растительности, нежели были видны.

Прямо перед нами торчала каменная стела — едва ли не самое сохранное в Кургаре сооружение. Она обтерлась и осыпалась по краям, немного покосилась, покрылась до половины коркой лишайника и раскололась длинной неровной трещиной почти пополам,'но еще держалась. Даже сквозь лишайник и следы выветривания были видны буквы или, скорее, руны — кто-то неленивый в свое время постарался, работая молотком и зубилом. Они складывались в полустертую надпись, а одна руна, самая отчетливая, стояла особняком и была рассечена надвое трещиной.

— Мрачноватое местечко! — выразила наше общее мнение Нашка, зябко кутаясь в куртку.

И действительно, местность вокруг не внушала оптимизма. С одной стороны, у нас за спиной расстилалась безлесая буроватая долина, полого понижающаяся к горизонту. По ней змеилась наша знакомая река, вырвавшаяся на поверхность и отсюда казавшаяся черной. С другой стороны, за руинами замка, вздымались горы. Это были уже не те игрушечные хребты, виденные нами вчера, щедро украшенные каменными столбами и раскидистыми кривыми деревьями в национальном китайском стиле. Здесь горы были мрачные, увалы переходили в каменные кручи, кутающиеся в грязно-белую пелену облаков.

Кро с интересом рассматривал надписи на стеле.

— Что вычитал полезного? — поинтересовалась я.

— Похоже, — не оборачиваясь, сказал рыцарь, — эту стелу поставили уже после того, как замок был разрушен. Здесь написано, что в этом месте открывается выход из подземного мира.

— Мы это и без надписи знаем, — отозвалась Нашка. — Кро, если ты еще не забыл, мы оттуда недавно выбрались.

— Нет, — беззаботно отозвался Кро, — имеются в виду не пещеры. Здесь открывается выход из мира мертвых.

Лотан быстро проглядел надпись, а затем перевел взгляд на одинокую руну.

— В хорошенькое место нас отправили рукописи старого идиота, — сказал он.

— Ну, — беззаботно предположила я, — где же искать наследство покойного чародея, как не возле врат в мир мертвых!

— Надеюсь, — холодно сказала Наташа, — те, кто поставил эту каменную фигню, хотя бы озаботились о замке для врат?

— Это-то и внушает мне беспокойство, — хмуро ответил Лотан. — Они озаботились. Видите? Перед нами запирающая руна. Так вот, если вы не заметили, она расколота…

Одно солнце уже давно ушло за горы, теперь и второе растворилось в туманной дымке над их вершинами. Сразу повеяло холодом, который я бы предпочла не испытывать.

— Нашка, скажи, что у меня больное воображение. Я себя чувствую уютно, как в морге…

— Не хотелось бы тебя огорчать, Рене, но, боюсь, ты не одинока. Оглянись-ка вокруг!

Кто не знает, что такое могильный холод, тому я рекомендую припрятать глупое любопытство. По крайней мере до того момента, когда ему это предстоит узнать общепринятым путем. Едва ночной сумрак начал сгущаться (по мне, так подозрительно быстро), меня просто всю сковало этим холодом. Дело явно было не в температуре, скорее, возникло ощущение, что это я сама стала холоднее воздуха, куском льда, причем сухого, медленно испаряющегося в окружающее пространство. Ужас сковал все тело надвигающимся ощущением чего-то неотвратимого. За время нашего путешествия я пугалась не раз и не два, но новое ощущение не шло ни в какое сравнение с прежними. В общем, описать это почти невозможно, а испытывать еще раз совершенно не хочется.

— Лотан! — взвыла Нашка, и я готова была немедленно к ней присоединиться. — Какого черта ты приволок нас сюда НА НОЧЬ ГЛЯДЯ?!!

Дракон промолчал.

Тумана, застилающего руины почти осязаемой пеленой, столь любимого голливудскими режиссерами ужастиков, я так и не дождалась. Точнее, туман честно приполз откуда-то снизу, от речки, но это, похоже, был самый обыкновенный, не потусторонний туман, не желавший иметь с миром мертвых ничего общего. Поэтому он плавно обтек руины с двух сторон и заколыхался белесой завесой над предгорьями, окружив нас на некотором отдалении колеблющейся стеной.

Если ничего не происходит, человек постепенно привыкает ко всему, даже к могильному холоду и сопровождающей его тишине. Я обнаружила, что могу пошевелиться, а также что меня, оказывается, бьет сильная дрожь. С некоторым усилием повернув голову, я обнаружила, что Нашка выглядит не лучше и, надо полагать, чувствует себя соответственно, а Кро и Лотан зачем-то встали в боевые стойки спиной друг к другу.

— Та-аш, ты как?

В общем-то и так было понятно как, но мне необходимо было услышать свой голос. Услышала. Стало вроде полегче.

— Ы-ы-ы!!! — ответила на мой полуриторический вопрос Нашка, показывая вперед трясущимся пальцем.

Нет, надгробные плиты не сдвинулись с леденящим душу скрежетом, выпуская могильных постояльцев. Во-первых, температура души моей и так уже достигла абсолютного нуля, и леденить ее дальше смысла не имело. Во-вторых, вокруг не было никаких могильных плит. И земля не вспучилась, и не полезли из нее обнаглевшие скелеты.

Мертвые вышли из ниоткуда, тихо и без лишних спецэффектов. Словно шагнули из-за невидимых ширм, висящих в ночном воздухе. Раз — и вокруг нас стала собираться толпа, стремительно увеличиваясь в числе и постепенно окружая нашу компанию.

Я затравленно и несколько заторможенно озиралась. Ночь была достаточно светлая, да к тому же большинство наших гостей слегка флюоресцировало. Эдакие веселенькие мерцающие бодрые трупики — хоть на елку вместо гирлянды вешай. Свет, правда, получился бы несколько депрессивный, и такая елка пользовалась бы успехом только у некрофилов. Проклятие, что за чушь в голову лезет?!

И не скажешь, что полупрозрачные, правда, потому что слишком темно. Большинство призраков явно представляли собой не людей или не совсем людей. Или это с ними там, за Гранью, приключилось? Эка же их в таком случае поуродовали! Вытянутые лица, ко многим из которых подошло бы слово «морды», когтистые лапы… э-э… руки, а иногда и ноги.

И эта внешность была бы еще ничего. Но многие покойнички были явно лежалые. Кожа полопалась, повисла неровными лоскутами, приоткрывая ослизлые, тускло поблескивающие мышцы (слава богу, хоть без вони!), а местами они и сами безвольно свисали, обнажая кости. Волосы на скальпах большей частью вылезли, но кое-где присохли их остатки, отнюдь не украшая общую картину. Все это было одето в тоги, какие-то немыслимые камзолы, старые кольчуги и плащи. Точнее, в полуистлевшие обрывки тог, камзолов и прочего. Кое у кого из груди или шеи живописно торчал арбалетный болт, вероятно, в качестве последнего штриха к портрету.