Дмитрий Казаков - Грязная магия

Как выяснилось, городская стража оправдывает свое название.

В тех случаях, когда нужно удирать.

– Тогда пойдем направо, – решил Косой Эдди. – Вряд ли он бросился к окраине.

– Чего это пойдем, типа? – удивился Кривой Билли. – Каждый сам по себе! Я теперь сам, первый найду его!

– А если я буду первым?

Судя по раздавшемуся встревоженному сопению, подобная мысль в голову Кривому Билли не приходила. Ничего удивительного в этом не было, так как мысли посещали этот маленький и неуютный закуток крайне редко и неохотно.

– Лучше и дальше сработаем вместе, а награду получим оба, – добавил Косой Эдди.

– Ну, типа, в натуре, идет, – согласился Кривой Билли.

– Тогда пошли, – кивнул Косой Эдди.

И две мрачные злодейские фигуры торопливо зашагали в сторону площади Изопилия, где кипит и бурлит самый большой в Ква-Ква, а значит и во всем Лоскутном мире, рынок.

– Ну и что вы сделали дальше? – выражение лица Игга Мухомора можно было описать как скептическое, если бы МЕНТ имел склонность выражать столь сложные чувства, как скепсис.

– Мы попытались задержать убийц, – честно сказал Поля Лахов.

Воспоминания о том, что произошло утром, до сих пор отзывались ледяным комом в желудке и трясущимися коленками.

– А! Лови! Держи! Хватай! – с истошными воплями стражники ворвались в палату и неожиданно напоролись на двоих убийц.

Очень рассерженных, надо сказать.

Кривой Билли, держась за бок, поднимался с пола, и глаз его медленно наливался злобой. В прошлый раз Торопливым удалось захватить его врасплох, скрутить и побеседовать.

Но теперь он сам был готов к разговору.

В противоположном углу комнаты замер Косой Эдди. Этот держал в руке большой иззубренный нож.

– Э, добрый день, – сказал Поля Лахов, улыбаясь несколько растерянно. – Извините, что побеспокоили вас... Видимо, мы ошиблись комнатой! Ну ничего, зайдем в другой раз...

Во время тирады лейтенант медленно пятился.

– Какой план? – шепотом спросил из-за спины Калис.

– Очень простой, – ответил лейтенант, глядя, как Кривой Билли поднимает нож, – бежим!

Стражникам повезло – они отступали по расчищенной Арсом траектории. А убийцы промедлили, снимая калоши, бегать в которых было все равно что грести шпагой.

– И почему не задержали? – гневно сдвигая брови, вопросил Игг Мухомор. Движение выглядело так, словно на боку большого красного яблока шевельнулись две белые гусеницы, и Поля Лахов мгновенно вернулся из воспоминаний к настоящему моменту.

– Они оказали сопротивление, – сообщил лейтенант.

– Да что вы говорите? – вскочил с места Игг Мухомор. – Удивительно, что они не навешали вам тумаков!

– Это потому, что мы быстро бегаем, – пробормотал Васис Ргов, но так тихо, что МЕНТ его не услышал.

Хотя он не обратил бы внимания и на более громкую фразу. Командир городской стражи предавался любимому развлечению – гневался.

– Кретины! Болваны! Идиоты! – орал он. – Вы позорите славное имя Торопливых!

Лахов, Калис и Ргов молча слушали. По их глубокому (в смысле, скрываемому глубоко в недрах души) убеждению, опозорить что-то настолько презираемое, как имя Торопливых, было неимоверно трудной задачей. Которая не по силам трем обычным стражникам.

За то время, которое Арс провел в больнице, город изменился мало. Все также смердели кучи мусора, воздух оглашали бранные слова, толкались и пихались прохожие. Неповторимая сладостная атмосфера Ква-Ква никуда не делась.

Разве что слой агитационных плакатов на стенах стал несколько толще.

На площади Изопилия среди привычной суеты и рыночных лотков проходили четыре митинга.

– Мосик Лужа – вот кто нам нужен. За него голосуй – получишь... – распевали со сколоченной из ящиков сцены в одном из концов площади.

–Попрание вековых ценностей! Опорочение славы предков! Забвение интересов города! – другой оратор сотрясал воздух короткими и выразительными, но довольно бессмысленными фразами. На плакате, который болтался над ним, виднелось мужественное лицо Вейла Фукотана.

– Все для народа, народу и на его пользу! – истошно вопил рукастый молодчик в третьем конце площади. – Крак Мясоруб принесет вам свободу! Хватит править толстым купчинам!

– Пора править худым, – пробормотал Арс, ускоряя шаг. Время от времени он оглядывался. Убийц видно не было, они явно отстали, но в том, что преследование не бросили, Топыряк не сомневался.

Представитель Тощего Брыка вещал нечто туманное и невнятное. Его слушали столь же внимательно, как и остальных – то есть не слушали вовсе. Горожане занимались обычными делами – покупали, продавали, обманывали, обвешивали, воровали – и плевать им было на выборы.

Пройдя площадь Изопилия, Арс свернул на запад. Он спешил домой.

– Ну, и что теперь? – на лице мэра было такое выражение, словно он только что обнаружил, что у него болит зуб, причем не первый день.

– Предвыборная борьба вступает в решающую фазу! – важно сказал Винтус Болт. – Враг строит козни, применяет подлые методы, идет на грязные махинации... – Короче говоря, вам надо еще денег? – догадался Мосик Лужа и от собственной догадливости впал в уныние.

– Надо, – кивнул Хром-Блестецкий. – Чтобы строить козни, применять подлые методы, идти на грязные махинации...

Краск Пух, пребывающий ныне в личине знаменитого поллитртриналоха Цук Цурюка, кивнул. Он освоился со своей ролью в достаточной степени, чтобы делать это без напоминаний.

– Да? – вяло удивился мэр. – И чем мы тогда будем отличаться от них?

– А тем, что истинно научный подход, заключенный в поллитртриналохии, позволит нам поднять эффективность банальных методов предвыборной борьбы до абсолютного максимума! – на одном дыхании выпалил Винтус Болт.

Краск Пух вновь кивнул.

– Я понял только слово «подход»,– сказал Мосик Лужа несколько ошарашенно.

Краск Пух кивнул, но поднять голову почему-то не спешил, она так и повисла где-то в районе груди, а до ушей мэра и магов донесся тонкий храп.

Скучная беседа, в которой он ничего не понимал, сморила ассенизатора.

– Он что, спит? – шепотом спросил Мосик Лужа.

– Переутомление сказалось, – натужно улыбнулся Винтус Болт, изо всех сил тыкая Краска Пуха локтем в бок. – Спать некогда, работаем сутками...

Поллитртриналох вздрогнул, вздернул голову, глаза были непонимающие, дикие.

– Ну, раз вопрос с финансами решен, то мы пошли, – сказал Хром-Блестецкий, молясь всем богам сразу, чтобы «Цук Цурюк» спросонья не брякнул чего-нибудь.

Краск Пух кивнул, но без особого энтузиазма. В голову ему закралась мысль, что вскоре его ждет не самый приятный разговор с двумя разгневанными волшебниками.

Одноглазый Робби сидел под кроватью уже три дня. Причем он делал это по собственной инициативе. Робби был молодым убийцей, не сильно обласканным клиентурой, и глаза у него были на месте, но один из них в подражание кумиру, Кривому Билли, он прятал под повязкой.