Леонид Каганов - Харизма

Я резко оборачиваюсь - никого. А в ухе снова - хрюк! И голос:

- Что-то не так, товарищ генерал? И я понимаю, что это внутренняя связь, чихнул Миняжев просто или кашлянул.

- Ухо зачесалось. - говорю я.

- А… - неопределенно хмыкает Миняжев. - Есть такая проблема.

И тут вода прекращает литься, и отъезжает в сторону следующая дверь. И за ней никакой воды - оказывается, это был просто душ такой… И действительно, ну подумай, с какой стати посреди пригородного леса и воинской части будет море подземное?

Входим мы в освещенной зал… Такого наворочено! Как гигантская библиотека, стеллажи до потолка, только скорее заводской цех напоминает, потому что вместо книг - все трубочками обвязано, и лотки стеклянные одинаковые. И у каждого номер. И тянутся эти номера - кажется, до самого горизонта. Миняжев подходит к ближайшему лотку, откидывает защелки, отбрасывает стеклянную крышку и вынимает лунку. Несет ее к столу, и тут я замечаю этот стол. И понимаю, что не стол это, а прибор здоровенный. Миняжев пинцетом в лунке копошится, и тут сбоку подбегают к нам еще люди в скафандрах с аквалангами, толпа человек шесть - видно, работали неподалеку. Вежливо отбирают у Миняжева лунку, возятся у стола, а я на стеллажи смотрю. Огромные стеллажи, наверное даже дополнительные проходы и лестницы.

Тем временем люди в скафандрах начинают пальцами тыкать в экран - экранчик там небольшой над столом, недра аппаратуры встроен. На экранчике - бациллы. Натурально, фиготки такие типа амеб. Нерезкие сначала, потому вдруг хлоп - и резкость появилась, вижу в них, в амеба этих, внутри всякое устройство хитрое, вакуоли там, или не знаю что, но красиво. Особенно мне там понравились у ни в клетках пилюли такие плавающие и фиговина с лепестка ми. Красивая штука, цветная. Не знаю, как это по-научному, плохо я биологию учил в школе, а в институте у нас ее не было - черчение одно да физика. Даже жаль.

Ко мне поворачивается один из местных и начинает что-то говорить, но я его не слышу, только под стеклом губы шевелятся. Понимаю, что надо канал связи переключить, но не знаю как. Поэтому делаю умный вид и хмурю брови. Ну чем я не генерал? А сам внимательно рассматриваю бацилл этих.

- На двадцать суток осталось питательного бульона, - говорит Миняжев вдруг над ухом. - Не на месяц, как думал!

- Ага! - говорю. - Конечно! Питательный бульон! А что ж мы его с Украины возим, неужели у нас в России нельзя сварить хорошего, наваристого свиного бульончика? А?

Остальные, видимо, не слышат на нашем канале. Но зато Миняжев поворачивается ко мне, и лицо у него совсем удивленное. Будто не знает, как реагировать - то ли засмеяться генеральской шутке, то ли генерал из ума выжил, очевидные вещи вдруг перестал понимать. И тут я нахожу верную стратегию.

- Не скрою, - говорю серьезным тоном, - буду краток. К нам вскоре приедет очень, - делаю многозначительную паузу, - очень важный человек. Ему надо показать все наше хозяйство. - Меня вдруг озаряет, и я обвожу рукой зал. - Не только это, вообще все наше хозяйство. Ему надо объяснить все как есть, ничего не скрывая, потому что от него целиком и полностью зависит наше финансирование на будущий год! - Во загнул, да? - Он будет задавать глупые вопросы, потому что в этом ничего не понимает. Будет спрашивать, что мы делаем сейчас и для чего. И - внимание! - он будет спрашивать о том, что делали здесь раньше. И мы должны быть готовы ответить на все вопросы. Ясно?

- Так точно! Сам - приедет?

- Именно. Поэтому сейчас мы проводим репетицию. Я задаю вопрос - получаю четкий научный ответ. Ясно?

- С ним разговаривать буду я? - пугается Миняжев.

- Не исключено, - говорю веско.

- Но я же не в курсе научных… э-э-э… я по организационной, так сказать…

Я понимаю, что немножко промахнулся, но ничего уже не поделаешь. Все равно он знает тут все. Раз он знает, что бациллы сохнут без бульона…

- А нам и не надо углубляться в термины. В том все и дело, чтобы объяснить четко, популярно, простым языком. Начинаем. - Я тычу пальцем в экран. - Это у вас что?

Миняжев делает машинальное движение - поправляет галстук у горла. Но поскольку пиджака и галстука нет, получается смешно, руки повисают у скафандра, и он их смущенно опускает. Хорошее, видать, у мужика воображение - представил себя и впрямь беседующим с важной шишкой. Президента он имеет в виду или кого-нибудь поменьше?

- Мы находимся в подземном лабораторном зале номер три, - бойко начинает Миняжев. - Здесь налажено производство штамма Р-15, Р-18 и КТС.

- Что это?

- Штаммы класса Р - острая вирусная инфекция, рассчитанная на вывод из строя живой силы противника. Вирус поражает клетки печени, заставляя их вырабатывать галлюциноген ЛСД, который затем попадает в мозг и вызывает сильное расстройство психики.

- Это и есть те самые вирусы? - Я киваю на монитор с разноцветными картинками.

- Никак нет. Это культура клеток-доноров, с помощью которых мы получаем вирусы.

- Как давно это делается?

- Разработка начата пятнадцати лет назад, штамм выведен пять лет назад, запущен в серийное производство. Может быть, здесь следует рассказать также, что…

- Не сбиваем эксперимент, Миняжев! Меня здесь нет! Вопросы задает Сам. Вопрос - в чем различие этих двух, ну, по номерам которые?

- В избирательности. Штамм Р-15 действует на все мужское население и блокируется специальным антидотом.

- Что это значит? И почему только на мужчин?

- Катализатором является тестостерон, поэтому действует на всех мужчин. Но к нему есть противоядие, которое в военное время должен принимать личный состав. А штамм Р-18 - последняя разработка, он избирательный - полностью блокируется ацетальдегидом, но резко активизируется д-глутаматом.

- А это что значит?

- Адаптирован для войск Российской Федерации. На случай войны с потенциальным западным агрессором.

- Это как?

- Ацетальдегид - продукт расщепления алкоголя, он появляется в крови человека, пьющего в неумеренных количествах. И он, кстати, является причиной похмелья. А д-глутамат, усилитель вкуса, содержится во всех гамбургерах и фастфудах.

- То есть…

- Штамм Р-18 избирательно выводит из строя личный состав армии противника, но никак не действует на наших ребят и наше мирное население. Ну, по стране, имеется в виду. Мы не берем в расчет крупные города, полные трезвенников и точек быстрого питания…

- Н-да… - удивляюсь я искренне и обвожу взглядом цех. - И куда девается все это?

- Очищенная культура закатывается в баллоны и отправляется на склады. Производительность цеха - триста килограмм в месяц. Такое количество выводит из строя трехмиллионную армию.

- Отлично, - говорю Миняжеву. - Что в остальных цехах?

- Второй цех сорок лет как захоронен - после аварии.