Евгений Лукин - Чушь собачья

– А вы тоже сомневались?

– Честно говоря, да… Кстати, меня зовут Ия. – Она бросила быстрый взгляд на изваяние. – Вы, наверное, очень его любили…

– Его нельзя было не любить, – с грустной улыбкой сказала девушка. – За два дня до… до этого… он выступал у нас в классе. Рассказывал о своей работе, о «Кинокефале», о том, что подвиг для собаки – обычное дело… Вы бы видели, как его слушали! – Внезапно черты Лады выразили неудовольствие. Надо полагать, углядела среди гуляющей публики кого-то знакомого. – Ну вот! – с досадой бросила она. – Только этой дефектной и не хватало… Давайте-ка отойдем.

Они отступили к скамейкам, откуда время от времени сыпался дробный стук игральных костей. Вскоре перед фонтаном остановился пожилой, обрюзгший и, кажется, не очень трезвый мужчина с поджарой особой женского пола на поводке.

– А? Какова? – ядовито осведомилась Лада. – Смотрите, смотрите… Как раз петлей повернулась! Ничего себе постав конечностей? Скакательные суставы наружу, плюсны внутрь…

– Кто она? – спросила Ия.

На широкоскулом юном лице Лады оттиснулась гадливость.

– Была секретаршей в «Кинике». Теперь вот на четвереньки стала, дура старая! И, главное, врет повсюду, будто папа ее втихаря натаскивал. Уж не знаю, что у них там было… Ой, какой кошмар! Спина-то, спина!.. Поленом бы разок огреть…

– А кто хозяин?

– Рогдай Сергеевич. Директор… Хотя вообще-то сейчас там Гарик заправляет, а Рогдай – так, для виду… Жалко старичка. Совсем спивается…

– Она что, в «Кинике» служит? – ужаснулась Ия.

– Да куда там, в «Кинике»! Я же говорю: на дому у Рогдая Сергеевича… Кто бы ее в фирму принял – с таким дефектом!

– А вы, Лада, я так думаю, в Госпитомнике учитесь? Девушка погрустнела.

– Нет, – сказала она. – В педагогический поступаю. Он почему-то не хотел, чтобы я шла по его стопам… Буду детишек натаскивать…

Тем временем парочка перед фонтаном повернулась и двинулась прочь. Стало особенно заметно, что постав задних конечностей у бывшей секретарши и впрямь оставляет желать лучшего.

– Вах! – послышалось вдруг. – Кого я вижу! Лада?..

Хрипловатый гортанный голос принадлежал кудлатому игроку в нарды, тому самому, что вместе с тщедушным бровастым приятелем прошел недавно мимо обнаженной красавицы, не удостоив ее вниманием, будто и не кавказец.

При виде оккупировавших скамейку отставников Лада завизжала и запрыгала по-ребячьи. Спохватившись, обернулась.

– Это друзья отца, – виновато объяснила она. – Всего вам доброго, Ия…

Они попрощались – и девушка устремилась к скамейке. Пошли лобызания, возгласы:

– Совсем взрослая!… А как там мама? Держится?..

Постояв немного, нудипедалка вернулась к памятнику. Еще раз всмотрелась в отрешенно-пристальное бронзовое лицо. Как странно! Она знала его живым.

Со звуком, с каким обычно собака грызет мосол, проклацали копыта прогулочной лошадки. Спугнув расположившуюся на асфальте стайку голубей, к фонтану подлетела на четырех роликовых коньках рыжая девчушка. В последний момент вскинулась в вертикальное положение, затем присела на мраморный приступочек и, с помощью зубов расшнуровав верхнюю пару каталок, принялась за нижнюю.

– Договорились, короче! – крикнула она кому-то. – В два часа здесь, у Ратмира!

В яркой весенней листве бесчинствовали скворцы.

2002–2003